Волков тебе по следу - [29]

Пока взволнованная Триша носилась меж двумя больными с травяными настоями, компрессами и горячим молоком, саэ Орвелл пребывал в ярости.

— Я прищучу этого ублюдка! — кричал он за дверьми кабинета, строча гневное письмо Ригилу Карза, перемежая угрозы с обвинениями.

Ничто в рассказе барда не указывало на хозяина Дрейта, однако у Роттери было свое мнение на этот счет.

Айрел, осознав, почему глава клана так настаивал на том, чтоб он научился владеть мечом, был не только готов возобновить тренировки, но и серьезно планировал попросить об увеличении их числа и продолжительности, как только разрешит лекарь.

Поисковая группа, несмотря на самоуправство эссы всё же высланная по добытому адресу, вернулась через день. Руины здания, по предположению саэ Орвелла одного из убежищ разогнанных шинитов, они нашли. Рассказ барда о том, что оно само обрушилось от старости, плохо вязался с описанным в докладе зрелищем разметанных по всей округе камней, но объяснение лучше никому в голову всё равно не пришло.

* * *

Ригил Карза, получив гневное письмо от саэ Орвелла, был, мягко говоря, удивлен. В Шессу немедленно полетел голубь с заверениями, что хозяин Дрейта не имеет к произошедшему ни малейшего отношения.

— Может быть, Роттери сами это подстроили? — предположил кел Мэрдис, лениво наблюдая за хмурым дядей, аккуратно меряющим шагами периметр ковра.

Носок к пятке, носок к пятке, стараясь не выходить за линию орнамента, по самому краю. Саэ Ригил так делал лишь в моменты особого умственного напряжения.

— Только не саэ Орвелл, — отрицательно тряхнул он головой. — Разве что у него завелся вредитель, действующий исподтишка.

Йомар Карза, за столом в углу игравший с братьями в карты, боязливо покосился на отца. Латунный медальон с гравировкой жег ему карман.

— Оный определенно существует. Осталось лишь выяснить в каком из кланов, — саэ Ригил остановился и недовольно уставился себе под ноги — до края ковра оставалось слишком мало места, чтоб поместилась стопа целиком.

Эс Йомар торопливо отвел взгляд, сделав вид, что полностью поглощен игрой. Совсем недавно ему казалось, что его план очень неплох: «Кадар» оказывается в распоряжении Карза, Роттери остаются с носом, отец доволен и горд…

— Мэрдис, ты мне нужен в Шессе, — глава рода внимательно посмотрел на племянника. — Кто-то должен постоянно там находиться: короткие визиты ничего не решают.

Его собеседник вздохнул и задумался, не спеша соглашаться.

— Отец, давай я поеду, — осторожно предложил эс Йомар, нервно облизнув губы.

Саэ Ригил, проигнорировав обращение, продолжал пристально глядеть на кела Мэрдиса.

— Я как раз свободен… — снова попытался его сын, еще менее уверенно.

— Ладно, — вздохнул Мэрдис Карза, словно тоже не замечая кузена. — Неотложных дел у меня всё равно сейчас нет.

* * *

Постельный режим утомил Айрела уже за неделю. Лишенный возможности действовать, он изнывал от безделья, разбавленного периодическими приступами беспокойства, угрызений совести или хандры. Мысли об утраченном медальоне лишали покоя днем и преследовали в кошмарах ночью. Опасения, что кто-то поймет его назначение, мешались со страхом за свою душу: без латунного кругляка на шее бард чувствовал себя беспомощным и уязвимым перед лицом божественного гнева. Триша, как могла, его успокаивала, уверяя, что незаметно вышитое с изнанки одежды имя тоже прекрасно работает, обещала взяться за иголку с ниткой и нанести его на каждую Айрелову рубаху. Это даже почти успокаивало.

Барда регулярно заходил проведать кто-нибудь из Роттери, Лайдли нет-нет да мелькал на горизонте, далеко в комнату, впрочем, не заходя, ссылаясь на нежелание заразиться самому; ежедневно навещал лекарь. Триша разрывалась между уходом за больными, замковой библиотекой и заведением всё новых знакомств, потому большую часть времени Айрел с Кеане проводили в обществе друг друга, как в старые добрые времена. Салум, и без того не ахти какой собеседник, заболев, предпочел вообще отмалчиваться. Лишь глухо кашлял из-под тяжелого набитого стриженой овечьей шерстью одеяла. Барда это полностью устраивало — настроения болтать всё равно не было. И предложение перевести Кеане на время болезни из «княжьих» личных покоев в общий лазарет он решительно отверг: присутствие рядом оружейника, даже ослабленного хворью, внушало уверенность и чувство защищенности, как ничто другое.

К концу этой недели пришло письмо от Найны Говерал, откуда-то узнавшей о происшествии — похоже, известие о постигшей «княжича» беде заставило ее сменить гнев на милость. Эсса ужасалась ситуации, беспокоилась о здоровье адресата, использовала множество эпитетов и в огромном количестве ставила восклицательные знаки. Текст заканчивался стихом ее собственного сочинения, посредственным и довольно банальным — Айрела так и тянуло взять карандаш и поправить в нескольких местах рифму. В конверте лежал расплющенный в толстой книге сухой цветочек.

Отложив благоухающую духами бумагу, бард покосился на Кеане. Тот уже час как отжимался от пола с таким видом, словно делал тому одолжение — последнюю пару дней оружейник посвящал физической подготовке куда больше времени, чем прежде. Возможно, его подтолкнули к этому произошедшие события, возможно, ему просто надоело лежать без дела.