Волков тебе по следу - [22]

— Кто вы? Что вам нужно? — глухо пробормотал он, после долгих колебаний осторожно приоткрывая один глаз.

— Не важно! — грубо и резко ответил нервный похититель.

Айрел выдержал паузу, надеясь, что второй мужчина скажет что-нибудь более информативное. Тот промолчал.

— Где я? — бард, убедившись, что к свету он более или менее привык, осмелился поднять голову и, прищурившись, посмотрел на собеседников.

Первого, державшего в руках лампу, он узнал сразу — та самая мерзкая рожа, ударившая его по голове. Небритая, с выпученными глазами и впалыми щеками. Второй выглядел куда представительней. Айрел поймал себя на том, что пытается прочесть его по одежде. Потерпел неудачу: мужчина не носил ни одного из известных барду статусных знаков. Почему-то это вызвало волну раздражения и жгучей антипатии — вероятно, музыкант заразился от саэ Орвелла. Киршиец, пренебрегающий вековыми традициями системы символов, казался способным в принципе на любую невероятную гнусность.

— Ты правда веришь, что мы ответим? — вздернул бровь нечитаемый местный житель.

— А что вы теряете? — бард выпрямился. — Если я отсюда выберусь — сам выясню. Не выберусь… — философски пожал плечами.

Похитителя слова, похоже, не убедили. Уже собравшись уходить, не удостоив пленника ответа, он вдруг заметил тусклый металлический отблеск у того на груди. Присмотрелся, склонив голову набок и прищурившись. Айрел, сбитый с толку, что могло его заинтересовать, опустил взгляд и к своему ужасу увидел медальон, выбившийся из-под одежды и свесившийся с ворота пальто. Мужчина неспешно подошел к напрягшемуся барду, небрежно сгреб латунный кругляк в кулак и дернул его на себя, разрывая цепочку. Придвинувшись к лампе, равнодушно оглядел добычу, вероятно, гадая, что такого важного могло находиться в этой дешевке, и открыл, оставшись глухим к отчаянным мысленным воззваниям музыканта этого не делать.

— Что это? — недоуменно вздернул бровь, прочитав гравировку, и вопросительно глянул на пленника.

— Никогда не слышали об Айреле Керране? — зло проговорил тот, изо всех сил стараясь не выдать охвативший его страх. — Кендрийский бард. Гений! — с издевательской ноткой в голосе добавил он, начиная ёрничать. — Всегда был его горячим поклонником, — адреналин глушил боль и инстинкт самосохранения. — На скольких концертах был — не сосчитать. Все песни наизусть знаю.

Чуть не ляпнул: «Хотите спою?» — но вовремя прикусил язык.

— А. Это тот, кого похитила, убила и забальзамировала отвергнутая поклонница? — подал голос второй похититель, заглядывая сообщнику через плечо. — Слышал, она хранит тело под кроватью, на ночь устраивая его рядом с собой.

— Мне больше нравятся версии, согласно которым он жив, здоров и преуспевает, — огрызнулся Айрел, сверля собеседников ненавидящим взглядом.

Оставалось надеяться, что те не были в курсе спорных религиозных теорий Тришиного жреца и не догадывались об истинном предназначении медальона.

Угрюмый похититель, похоже, бывший тут за главного, лениво развернулся и, не думая возвращать вещицу собственнику, шагнул за порог.

— Развяжите мне руки! — крикнул Айрел, тут же морщась от вновь напомнившей о себе головной боли.

— Ха-ха, — кисло отозвался пучеглазый кендриец. — А больше ничего не хочешь?

— Если я нужен живым, то вам будет интересно узнать, что еще немного и я сдохну от гангрены, — сквозь зубы прорычал бард.

Киршиец утомленно вздохнул.

— Развяжи его, — велел он подельнику.

— Да какого…? — начал возмущаться тот.

— Он всё равно безоружен, — похититель ушел, не дожидаясь исполнения приказа.

Пока соотечественник, недовольно сопя, резал ножом стягивавшие запястья веревки, Айрел торопливо разглядывал свое узилище, понимая, что, когда источник света унесут, такой возможности у него больше не будет. Потемневшие, рассохшиеся и напрочь прогнившие балки поддерживали расписанные пятнами черной плесени доски, судя по виду, готовые рассыпаться трухой. В том, что удара окиммы они не переживут, бард не сомневался.

Закончив, похититель ушел, прихватив с собой лампу. Бард принялся растирать непослушные окоченевшие ладони. Кое-как стянув перчатки, дышал на негнущиеся подрагивающие пальцы, пытаясь заставить их шевелиться.

— Эй, здесь холодно! — крикнул он, наглея.

Ответа не дождался, да на него и не рассчитывал.

Вдохнув в руки подобие жизни, Айрел сделал то, о чем уже некоторое время мечтал — обхватил ими голову и с глухим стоном прижался лбом к коленям. Сразу же нащупал слепившую волосы корку, растер в пальцах пахнущий железом катышек свернувшейся крови. Интересно, сколько он был без сознания? С запозданием подумал, что уж на этот-то вопрос ему б, скорее всего, ответили.

Переведя взгляд на окно, бард глубоко вздохнул, нехотя отпустил голову, снова надел перчатки, заставил себя встать и подойти. Вид открывался скупой и малоинформативный: белые просторы да несколько деревьев, снегопад закончился. Зато выяснилось, что находился Айрел на первом этаже.

Музыкант вернулся к матрасу. Лег, не сдержав вздоха облегчения: прогулка до противоположной стены комнаты далась ему нелегко. Закрыв глаза и дождавшись, когда головокружение немного уймется, принялся обдумывать ситуацию.