Волк за волком - [52]

— Тебе есть до них дело? Ты всегда ненавидела эти часы.

Ненависть к дешевым карманным часам, принадлежавших мертвому брату. Еще одна черта характеру, которую нужно добавить в список.

— Я… я просто…

— Чего ты хочешь, Эд?

— Я просто подумала, что еда тебе не помешает, — тареклка в руках Яэль дрожала, когда та протянула ее парню. Вареный нут перекатывался по краю посуды, как кривобокие мраморные камешки.

— Мы не должны принимать еду из рук других участников, разве не так?

— Один-ноль, — она поставила тарелку на стол у локтя Феликса, и сама же села напротив нее. Брат Адель продолжил заниматься часами.

— Прости, что украла твой байк. И… за это тоже прости, — она кивнула на его рану.

Феликс продолжал перебирать шестеренки пинцетом. Глаза опущены, губы сжаты.

— Я должна выиграть этот тур, — заговорила она снова. — И ты прав. Мне нужна твоя помощь. Будешь гнать со мной? До конца пути?

Он положил пинцет на стол (хотя он скорее бросил их, так они зазвенели, неуклюже приземлясь на детали) и повернул к ней все лицо.

— Я устал, Эд. Устал от песка в зубах. Устал от того, что мой левый глаз не может открыться. Устал от постоянной слабости, которая даже поссать ночью мне мешает. Устал, как ты постоянно обещаешь вернуться домой, но никогда там не бываешь. Устал от твоих пустых извинений и бесконечной лжи. Устал бороться за нашу семью, — брат Адель кивнул на часы Мартина, превратившиеся в сотню вневременных частичек металла и стекла. — Устал чинить вещи, которые постоянно ломаются.

— Я тоже устала, — это была чистая правда. Яэль была полностью истощена, мышцы болели неустанно, а солнце палило беспощадно. Но это было ничем по сравнению с измотанностью внутри нее. Она началась в поезде много лет назад и простиралась на протяжении всей истории ее жизни.

— Тогда хватит, — сказал Феликс. — Остановись.

На секунду она вообразила себе такой исход событий: сбежать от всего. На самом деле она и раньше об этом думала, рассматривая карту Генрики. Решила, что лучше всего на север, куда-нибудь в сибирскую тайгу, где нет ничего, кроме снега, животных и сосен. Ни одного человека на тысячи километров вокруг. Никаких больше смертей. Выжить будет несложно, особенно после всего, чему научил ее Влад….

Но спокойствия не будет, даже там. Пока Фюрер жив и пепел вздымается выше и выше. Слишком много бестелесных душ, чтобы сосчитать.

Нет. То, что висело внутри Яэль тяжелым грузом, невозможно было сбросить бегством. Выход был только один.

Дойти до конца.

— Я не могу, — прошептала она.

— Что ты имеешь в ви…, - Феликс запнулся. Его позвоночник самопроизвольно выпрямился, и Яэль увидела в его глазах быструю перемену. Внутри него нарастало осознание.

Пути назад не было.

— Ты прав, последнее время я сама не своя. Этому есть причина. Опасная, большая причина.

Яэль осторожно наблюдала за ним, произнося эти слова. Его светлые волосы были разделены и расчесаны, суть порядка. Бледность его шевелюры распространилась и на лицо. В конце концов шок охватил даже огромный синяк и ожог от солнца.

Она ждала его ответа. Мышцы ног напряглись так же, как тогда, в шкафу квартиры Адель. Готовые атаковать. Молчание Феликса продолжалось еще несколько ударов ее сердца. Голени Яэль свела судорога, и ей внезапно пришло в голову, что для разговора нужно было выбрать менее людное место.

Но вдруг Феликс зашептал:

— Тайна, о которой я тогда рассказал тебе… это ты.

Яэль дернула головой, как бы крича «Не здесь!». Взгляд Катсуо мигрировал в другой угол комнаты, где Ямато и Риоко вместе читали сборник стихов. (Книга была более потрепанной, чем в Праге: корочка потрескалась, страницы покрылись пылью, а в неокторых местах виднелись загибы.) В этот раз Ямато читал слова вслух, а Риоко слушала, складывая салфетку. Улыбка на ее лице все росла.

Немцы, чьи имена все звучали одинаково, расположились по краям комнаты, давая интервью Рейхссендеру или посапывая.

А Лука… его нигде не было видно. Возможно, удалился пофлиртоваться с медсестрой.

— Будешь гнать со мной? — спросила она снова.

Феликс ничего не сказал. Острая, режущая тишина.

Ивао смеялся, слишком громко и усердно, над чем-то, сказанным Катсуо. Звук бился об обложенные кафелем стены. Ямато все так же вычитывал стихотворения живым голосом, декламируя хайку о смене сезонов. Один из немецких первогодок начал храпеть.

— Феликс… пожалуйста… — Яэль не спускала глаз с брата Адель: все еще бессловесный, бледный, локти погружены в детали часов. — Ты мне нужен.

Его ответ?

Феликс набрал полную горсть вареного нута. Один за другим закинул их себе в рот. Он в деле.

ГЛАВА 21 (СЕЙЧАС)

22 МАРТА, 1956

ИЗ БАГДАДА В НЬЮ-ДЕЛИ

Яэль решила немного отстать. Не во времени. Его у нее было достаточно (10 минут — приличный отрыв). Но как только она завела мотор по направлению улиц Багдада, девушка позволила табуну гонщиков проглотить ее и подождала Феликса. Лука промчался мимо, верный своей тактике, держаться на несколько метров позади Катсуо. Не теряя времени, но и не зарабатывая его.

Яэль держала Феликса рядом, Луку в поле зрения, а конец в сердце.

Эта пустыня сильно отличалась от дюн и песков африканского берега. Ее потрескавшаяся земля простиралась далеко, в дьявольский, заполненный пылью пейзаж. Горы маячили у горизонта, простиравшиеся в виде волн, какие Яэль видела на детекторе лжи Влада. Дорога тоже была другой. Менее изрыта ямами, более податливая четвертой передаче.