Автор: Райн Гродин
Серия: Волк за волком
Книга 1: Волк за волком
ВНИМАНИЕ!
Данный файл предназначен для ознакомления.
Поэтому просим после прочтения удалить его.
Над переводом работали:
Переводчик: София Чхвимиани
Редактор: Лена Львовская
Перевод предоставлен группой
Falling Kingdoms | Translation books
ПОСВЯЩАЕТСЯ ДЭВИДУ, ЗА ТО, ЧТО ВСЕГДА БЫЛ РЯДОМ И РАЗДЕЛИЛ СО МНОЙ САМЫЕ ВАЖНЫЕ МОМЕНТЫ НА МОЕМ ЖИЗНЕННОМ ПУТИ
ДРОЖАТ ОДРЯХЛЕВШИЕ КОСТИ
ЗЕМЛИ ПЕРЕД БОЕМ СВЯТЫМ. — ИЗ ОФФИЦИАЛЬНОЙ ПЕСНИ ГИТЛЕРЮГЕНДА
Однажды, в совсем другое время, жила-была девочка в королевстве смерти. Волки выли у ее руки. Вся их стая была создана чернилами для татуировок и болью, воспоминаниями и потерями. Это была единственная вещь, которая осталась в ней неизменной. А история ее началась в поезде.
СОДЕРЖАНИЕ
ГЛАВА 1 — ЭТИ ЦИФРЫ
ГЛАВА 2
ГЛАВА 3
ГЛАВА 4
ГЛАВА 5 — ПЕРВЫЙ ВОЛК: БАБУШКА
ГЛАВА 6
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8 — ВТОРОЙ ВОЛК: МАМА
ГЛАВА 9
ГЛАВА 10
ГЛАВА 11 — ТРЕТИЙ ВОЛК: МИРИАМ
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
ГЛАВА 14
ГЛАВА 15 — ЧЕТВЕРТЫЙ ВОЛК: ААРОН-КЛАУС, ЧАСТЬ 1
ГЛАВА 16
ГЛАВА 17
ГЛАВА 18
ГЛАВА 19 — ЧЕТВЕРТЫЙ ВОЛК: ААРОН-КЛАУС, ЧАСТЬ 2
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
ГЛАВА 22
ГЛАВА 23
ГЛАВА 24 — ПЯТЫЙ ВОЛК: ВЛАД
ГЛАВА 25
ГЛАВА 26
ГЛАВА 27
ГЛАВА 28
ГЛАВА 29
ГЛАВА 30
ГЛАВА 31
ГЛАВА 32
ГЛАВА 33
ГЛАВА 34
ГЛАВА 35
ГЛАВА 36
ГЛАВА 1 (ТОГДА)
ЭТИ ЦИФРЫ
ОСЕНЬ 1944
В поезде теснились пять тысяч душ — набиты в вагоны, как крупный рогатый скот. Поезд прогибался под их весом, изношенный многочисленными перевозками. (Пять тысяч раз, пять тысяч. Снова и снова. Так много, так много) Ни комнаты, чтобы присесть, ни воздуха, чтобы дышать, ни еды, чтобы поесть.
Яэль облокотилась на мать и каких-то незнакомцев, пока ее колени не заныли от боли. Она начала задыхаться от запаха отходов и сделала несколько глотков из бочек с ледяной водой, уставленных у двери кричащими смотрителями. Чуть ниже медленный, дрожащий звукпоезда, едущего по рельсам, как будто повторял ее имя снова и снова: я-элль, я-элль, я-элль.
— Тебе не придется долго стоять. Мы почти приехали, — утешала ее мать, поглаживая по волосам.
Но мамино «почти приехали» никак не наступало. Один день перетекал во второй, второй в третий. Нескончаемые часы и нескончаемые километры. Лучи солнечного света проникали в вагон сквозь прорези гнилых деревянных досок и проходились, как ножи, по серым лицам пассажиров. Яэль прижалась к материнской юбке из тафты и пыталась не слушать людской плач. Плакали так громко, что ее имя почти тонуло в этих стонах. Но невзирая на то, насколько громким становился плач, она все равно слышала этот шепот:
Я-элль, Я-элль, Я-элль. Постоянный, точный, всегда. Три дня этого шепота.
Я-элль, Я-элль, Я-… и вдруг раздался визг. Остановились. Больше ничего. Затем открылась дверь. Лысый худой мужчина в одежде, похожейна пижаму, прокричал:
— Вываливайтесь! Быстро!
Он кричал и кричал, даже когда они вышли из вагона. Его крики заставили Яэль прижаться к матери еще сильнее.
— Быстрее! Быстрее!
Вокруг была лишь темнота, а кое-где виднелись яркие точки света. Ночь и точки света. Холодный воздух разрезали крики смотрителей, гавканье собак и резкие звуки кнута.
— Мужчины на одну сторону! Женщины на другую!
Толкотня, толкотня, крики. Море волосатых голов и шаркающих звуков. Все казались потерянными. Двигались, и толкались, и плакали, и ничего не знали. Пальцы Яэль крепко зацепились за край маминого пальто, так крепко, что они могли бы срастись с тканью.
Быстрее, быстрее, двигайтесь, — железный голос внутри Яэль боролся, и толкался, и плакал. — --НЕ ПОТЕРЯЙСЯ--
Они все плыли в одном направлении. Подальше от ремня кнута и собачьих клыков. По направлению к мужчине, который стоял на перевернутом ящике из-под яблок, всматриваясь в толпу, идущую по платформе. Его освещал прожектор. Чистая белая ткань его халата светилась в темноте, а его руки были широко распахнуты, как крылья. Он был похож на ангела во плоти. Каждое лицо, которое проплывало мимо него, он осматривал и оценивал. Мужчин и женщин. Старых и молодых. Человек в белом халате жестко и четко указывал, в какую шеренгу им становиться:
— Слишком маленький! Слишком больной! Слишком слабый! Слишком низкий! Слишком старый! — он выкрикивал характеристики, как ингредиенты к какому-то запутанному рецепту, распределяя людей взмахом руки.
Те, которых он одобрял, получали от него кивок. Когда он увидел Яэль, он не кивнул, но и не забраковал ее. Сначала он прищурился своими змеиными глазами за стеклами очков. Яэль прищурилась в ответ. Как и у доктора, в ее глазах была острота, отточенная трехдневным путешествием в поезде и ярким светом. Ее колени болели и ныли от усталости, но она старалась, как могла, стоять прямо. Она не хотела оказаться слишком маленькой, слишком слабой, слишком низкой. Мужчина сошел с ящика и подошел к матери Яэль, которая встала прямо напротив дочери, как будто защищая ее. Но от взгляда этого мужчины не существовало никакой защиты или укрытия. Он видел все, уставив взгляд на Яэль с матерью так, как будто они были лишь костюмами, нуждавшимися в штопке: глазами делал замеры, прикидывая, где их надо подлатать. Яэль уставилась на мужчину в ответ, беря свои мерки. Вблизи он выглядел другим, выйдя из света, из натиска теней, которые только усиливали впечатление того, что он светится. Он и пах по-другому. Выглядел чистым, но исходящий от него запах имел привкус суровости и разложения. Позже этот запах будет ассоциироваться у Яэль с хлором, кровью и запачканными скальпелями. Этот мужчина не являлся послом счастья или чуда. Он был не таким ангелом.
