Волк - [10]
В подлой злобе за посрамление, самим же накликанное, Федька ломанул хрупкую ольховую ветку, длинным рывком смахнул с нее пожелтевшие листья и раз пять – с потягом, с рыком – жикнул по белому телу приходившей в себя Дарьи. Плюнул, длинно и погано выматерился и пошел прочь, на ходу застегивая портки, затравленно стреляя глазами по прогалам меж вековых елей и берез.
Дарья добралась до избы будто впотьмушках. Голова раскалывалась, хоть криком кричи. Мирону она выдумала, что оступилась на склизкой валежине и хрястнулась затылком о выворотину. Знала баба: скажи она правду, Мирон нынче же вынет из Федьки поганую его душу, да еще такую смертную кожедерню устроит, что быть детям сиротами – и ее, и Лушкиным.
Адова боль не отпускала и день, и два, и неделю. Исстрадался Мирон, на жену глядя. Он долго ощупывал Дарьину голову, вздохнул: без Акулины-костоправки не обойтись.
На другое утро Мирон уложил в телегу добрый кус солонины, двух рябков, подстреленных вечером, пяток увесистых малосольных хариусов, туес пареной в печи брусники. Бросил в передок полное беремя сена, чтоб им с Дарьей мягче ехалось, и тронул в Звонцы к Акулине-костоправке.
Увидав щедрое подношение, старая знахарка вскудахталась сердобольно, засуетилась круг Дарьи:
– Девонька ты моя! И чего ж ты терпела-маялась? Да я б давно тебе косточки поставила. Садись сюда, девонька, садись, сердешная... Надысь Митрей Полосухин из Кедровки пришкандыбал, дак он, горемышный, с Петрова дня маялся, все не шел. Колом ему по голове саданули, говорят, вроде, за дело какое-то худое. А мне-то кака беда – за дело ли, без дела, все одно жалею, горемык, на всех у меня жаль сердешная.
Костоправка все лепетала да лепетала, а свое знала: прикладывая шнурок и так и этак, сухими, чуткими пальцами обмерила голову, ощупала и огладила одной ей ведомые места да шишечки. Особенно темя и затылок прощупывала.
– Я его, сердешного, зазвала к себе, усадила вот как тебя, дак он у меня охнуть не успел. Поднялся, будто наново родился, аж гусем загоготал, во как!
– А не больно будет, бабушка? – опасливо покосилась на нее Дарья.
– Выдумала – больно! Больно тебе сейчас, девонька, а как поставлю косточки, и про хворь свою забудешь... Вот оно, окаянное!
– Что? – испугалась Дарья. – Что, бабушка?
Мирон тоже беспокойно шевельнулся на лавке.
– Да уж то оно и есть – место стронутое. Это что ж за страсть такая, обо что ж ты этак саданулась?
– Посклизнулась я, бабушка...
Костоправка вдруг со всей старушечьей силой сдавила Дарьину голову, и та вскрикнула от жгучей боли, смутно почуяв, что в голове у нее что-то суховато хрустнуло. Мирон подался вперед, со страхом глядя то на Дарью, то на Акулину. А та захихикала дробно, будто горошины по полу рассыпала, сама довольна.
– Ну как, девонька? Потряси-ка головушкой. Тряси, не боись!
Дарья осторожно потрясла. Потом сильнее. Голова не болела. Она тряхнула ею как хотела сильно.
– Ой, не болит! Бабушка, милая!..
Дарья расцеловала Акулину-костоправку, и та засветилась, даже морщинки на сухоньком лике помельчали.
– Кто ж тебя научил, бабушка?
– А дед мой и научил, девонька. Слыхала, небось, про Демида-костоправа?.. Теперь уж мало кто поминает дедушку моего добросердого, царство ему небесное, – пригорюнилась Акулина. – А сколь людей от увечья избавил! И деревня-то, бывало, к нему идет, и город к нему едет...
Мирону надо было еще в сельсовет по своим лесным делам. Привязывая лошадь к сельсоветовской ограде, сказал:
– Я недолго. Правда, не болит?
– Ой, Мироша, – радовалась Дарья, – как есть, наново родилась.
– Может, соснешь в телеге? А то ить неделю голову не преклоняла.
– Уж теперь бы я соснула.
Мирон ушел, а Дарья стала мостить сено в телеге. Ружье она переложила под левый край, ближе к ногам, притрусив его сенцом. Только укрылась рядниной, как над ней нависла Федькина хмельная рожа. Охальник разглядывал Дарью с бессовестной ухмылкой и громко цвыркал, должно, закуска в кривых зубах застряла.
Дарья рывком села в телеге и молча, с ярой ненавистью глядела на своего насильника.
Поцвыркав и поковыряв в зубах жженой спичкой, Федька сказал каким-то не своим, дурашливым и гнусавым голосом:
– А моя Лушка... цвырк... слаще тебя, коровы комолой.
Дарья вспыхнула алым маком и аж задохнулась от неслыханной непристойщины. А Федька гоготнул, выпустил длинный срамной матерок про Дарьины способности и пошел было от телеги, но обернулся:
– Что ж Мирохе не пожалилась? Спужалась, сучка? Пожалься, пожалься! А я скажу: сама под меня подлезла, ток я не стал мараться об тебя, стерву.
И пошел, пьяно похохатывая.
Не помня себя, баба нашарила в сене ружье и быстро переломила стволы: патроны на месте.
Вскочила на телеге в рост и сказала негромко:
– Стой, Федор!
Тот обернулся, скалясь. Сперва обмер и сменился в лице, увидав нацеленные на себя ружейные зевы, а потом криво усмехнулся:
– Дура шалавая! Это ж тебе не тайга, тут власть!
Он повернулся и пошел дальше, втянув голову в плечи. Но тут раздались два сухих щелчка, и он замер: Дарья взвела оба курка.
– А я тебя тут, возле власти положу!
Она вскинула к плечу ружье и прицелилась.
– Шалава! – у Федора затряслись губы. – Брось ружье!
«Про Кешу, рядового Князя» — первая книга художественной прозы сытывкарского журналиста Петра Столповского. Повесть знакомит читателя с воинским бытом и солдатской службой в мирное время наших дней. Главный герой повести Кеша Киселев принадлежит к той части молодежи, которую в последние годы принято называть трудной. Все, происходящее на страницах книги, увидено его глазами и прочувствовано с его жизненных позиций. Однако событийная канва повести, становясь человеческим опытом героя, меняет его самого. Служба в Советской Армии становится для рядового Князя хорошей школой, суровой, но справедливой, и в конечном счете доброй.
Книга о детдомовском пареньке, на долю которого выпало суровое испытание — долгая и трудная дорога, полная встреч с самыми разными представителями человеческого племени. Книга о дружбе и предательстве, честности и подлости, бескорыстии и жадности, великодушии и чёрствости людской; о том, что в любых ситуациях, при любых жизненных испытаниях надо оставаться человеком; о том, что хороших людей на свете очень много, они вокруг нас — просто нужно их замечать. Книга написана очень лёгким, но выразительным слогом, читается на одном дыхании; местами вызывает улыбку и даже смех, местами — слёзы от жалости к главному герою, местами — зубовный скрежет от злости на некоторых представителей рода человеческого и на несправедливость жизни.
Не теряй надежду на жизнь, не теряй любовь к жизни, не теряй веру в жизнь. Никогда и нигде. Нельзя изменить прошлое, но можно изменить свое отношение к нему.
«Сказки из Волшебного Леса: Находчивые Гномы» — третья повесть-сказка из серии. Маша и Марис отдыхают в посёлке Заозёрье. У Дома культуры находят маленькую гномиху Макуленьку из Северного Леса. История о строительстве Гномограда с Серебряным Озером, о получении волшебства лепреконов, о биостанции гномов, где вылупились три необычных питомца из гигантских яиц профессора Аполи. Кто держит в страхе округу: заморская Чупакабра, Дракон, доисторическая Сколопендра или Птица Феникс? Победит ли добро?
«Сказки из Волшебного Леса: Семейство Бабы-яги» — вторая повесть-сказка из этой серии. Маша и Марис знакомятся с Яголей, маленькой Бабой-ягой. В Волшебном Лесу для неё строят домик, но она заболела колдовством и использует дневник прабабушки. Тридцать ягишн прилетают на ступах, поселяются в заброшенной деревне, где обитает Змей Горыныч. Почему полицейский на рассвете убежал со всех ног из Ягиноступино? Как появляются терема на курьих ножках? Что за Котовасия? Откуда Бес Кешка в посёлке Заозёрье?
Маринка больше всего в своей короткой жизни любила белые розы. Она продолжает любить их и после смерти и отчаянно просит отца в его снах убрать тяжелый и дорогой памятник и посадить на его месте цветы. Однако отец, несмотря на невероятную любовь к дочери, в смятении: он не может решиться убрать памятник, за который слишком дорого заплатил. Стоит ли так воспринимать сны всерьез или все же стоит исполнить волю покойной дочери?
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Джоэл бен Иззи – профессиональный артист разговорного жанра и преподаватель сторителлинга. Это он учил сотрудников компаний Facebook, YouTube, Hewlett-Packard и анимационной студии Pixar сказительству – красивому, связному и увлекательному изложению историй. Джоэл не сомневался, что нашел рецепт счастья – жена, чудесные сын и дочка, дело всей жизни… пока однажды не потерял самое ценное для человека его профессии – голос. С помощью своего учителя, бывшего артиста-рассказчика Ленни, он учится видеть всю свою жизнь и судьбу как неповторимую и поучительную историю.