Воинство ангелов - [136]

Всего было убито сорок человек, ранено около ста пятидесяти, в том числе семеро полицейских, получивших пулевые ранения.

Доктор Дости, говоривший будь что будет и пусть прольется кровь, лежал теперь с проткнутым саблей животом и с пулей в спинном хребте. Умирал он медленно.

В половине третьего, с опозданием больше чем на два часа, войска, которые генерал Бэрд обещал держать наготове на случай беспорядков, наконец прибыли с самим генералом во главе.

Час открытия Собрания был широко известен, объявлен множество раз, неоднократно упомянут в газетах — в полдень 30 июля, в понедельник. Дата и время эти были у всех на устах, всюду, где собирались люди — в каждом баре, на каждом перекрестке слышалось: в двенадцать часов, в полдень. Генерал Бэрд показывал, что был уверен в том, что Собрание назначено на шесть часов. По всей видимости, он был единственным в городе, кто пребывал в этом заблуждении. Хотя пострадал от такого заблуждения далеко не он один.

Шествие с флагом и барабаном прибыло к Институту механики точно в срок.

Высшее офицерство, подчиненное генералу Бэрду, мужественно и благородно сплотилось вокруг него. Офицеры подписали совместное заявление, напустившее туману и окутавшее явь золотистой дымкой вымысла. Дымка эта как-то скрадывала тот факт, что, даже получив приказание покинуть казармы, войска почему-то медлили, и странное это промедление никто и не пытался объяснить.

Когда же по приказу начальства военные наконец покинули казармы и на улицах появились патрули, генерал Бэрд прибег к помощи черного полка. Обстоятельство это, видимо, призвано было что-то смягчить или же оправдать, явившись неким доказательством. Так или иначе, эту деталь можно расценить как последний иронический штрих, завершивший тот жаркий день.

Через два дня после описанных событий из Техаса прибыл генерал Шеридан, без промедления объявивший произошедшее кровавой и жестокой смутой. Но беспристрастность заставила его назвать Хана и его соратников подстрекателями и подлецами. Губернатор Уэллс, сказал он, показал себя законченным трусом. Генерала Бэрда он вообще не упомянул.

Между тем он подписал письменные распоряжения об аресте членов Собрания. Последних обвинили в мятеже.

Все вылилось в какой-то бред.

Перед рассветом, когда за окнами кабинета, в котором я просидела всю ночь, в листве зашебуршились малиновки, я дошла до заключений специальной комиссии. Как и следовало ожидать, между членами ее не было единодушия. Большинство сочло, что все стало результатом злокозненного заговора между мэром Монро, начальником полиции Адамсом и вице-губернатором Фурье. Меньшинство же полагало, что Собрание было незаконным и заговорщиками являлись Хан, Хоуэллс, Дости и их приспешники, попустительствуемые Конгрессом и вознамерившиеся сместить правительство штата, для чего они и предприняли попытку натравить власти на тщательно спланированную и спровоцированную демонстрацию негров, которая призвана была явиться оправданием действий Конгресса, направленных против правительства. Выступление, конечно, планировалось подавить прежде, чем жизни белых членов Собрания стала бы угрожать опасность.

Сидя тогда и наблюдая рассвет, я внезапно подумала, что в обоих заключениях — и большинства и меньшинства — при всех умолчаниях, искажениях и прямой лжи содержится истина. Члены Собрания не приняли мирный путь, тот, о котором молил бедняга Тобайес. Монро отверг этот путь, не внял он и последнему страстному воплю Тобайеса, когда, вырвавшись из моих объятий, он бросился к Монро, чтобы побудить его к действию. Да, поистине удивительно, что оба заговора, имевшие разные и даже противоположные цели, в конечном итоге вели к одному — к шествию с флагом и барабаном, к стычке возле Института механики.

Потом явилась мысль, что за всеми заключениями и выводами комиссии маячит тень более глубокая и черная, вызывающая недоуменные вопросы: почему Шеридан именно тогда оказался в Техасе и почему он не оставил ясных инструкций Бэрду? Почему Стэнтон так и не ответил на телеграмму Бэрда? Почему президент Джонсон вместо Фурье не телеграфировал непосредственно Бэрду? Почему Бэрд единственный в городе не знал, что Собрание начнется в полдень? И, наконец, почему войска не сразу покинули казармы?

Нет, не только два этих мелких заговора, соединившись воедино, вели к одной цели — конечному кровопролитию. Тут смешалось, сплетясь в клубок, все — и причины самые отдаленные, и будничные мелочи с периферии событий, казалось бы, не имеющие к ним никакого отношения, — все ринулось туда, в общий котел, как ринулся туда, вырвавшись из моих объятий, и Тобайес, чтобы закружиться в этом вихре, в котором, как в каминной трубе, завывал ветер истории.

Нет, образ неточен: при чем тут уют камина? Напрашивается другая аналогия, куда более зловещая. Как будто расцвел гигантский, невиданный цветок, белый-белый в окружающем мраке.

И глупо поэтому задаваться вопросом, что задержало войска в казармах. Ведь деталь эта, как и другие, не является независимой и подлежащей обсуждению, она была лишь частью процесса, когда в тишине и темноте набухало, назревало что-то, и когда поступил приказ, люди действовали как во сне, когда каждый мускул, каждый член наливается тяжестью и ты движешься, медленно скользишь по пути, предначертанному судьбой, исполняя ее предписание.