Воды текут, берега остаются - [27]

— Вот о чем разговор! — облегченно воскликнул Йыван Петыр. — Я ведь подумал, Васли в школе что-нибудь напроказил. А тут, значит, про конец ученья. Спасибо тебе, Вениамин Федорович, выучил ты сына читать-писать и всяким школьным наукам.

— Ну, а дальше как думаешь с Васли поступить?

— Что ж тут думать! В хозяйстве помощником будет. Я так полагаю: Васли родился для крестьянской работы. Вон в прошлом году накормил нас ранней картошкой всему селу на удивленье. И нынче мудрит: «Буду, говорит, растить картошку от ботвы. Срежу стебель вершков на пять, посажу, осенью от него картошка будет».

— Будет, — подтвердил Вениамин Федорович. — Такой способ посадки называется черенковым.

— Помощник растет, — довольно проговорил Йыван Петыр.

— Твой Васли — лучший ученик в школе, ум у него острый, ему надо дальше учиться, — сказал Вениамин Федорович. — Большим человеком он может стать, если выучится. Неужели ты враг своему сыну, Петр Иванович?

Йыван Петыр задумался, потом медленно заговорил:

— Ты говоришь, Вениамин Федорович, что Васли может стать большим человеком. Но когда это будет? Ведь не завтра, не послезавтра и не на будущий год. Может, лет через пятнадцать. Мне же сейчас нужен помощник. Меня горб уже к земле клонит. Устал я.

Вениамин Федорович опустил голову, ничего не возразил. Он понимает, что Йыван Петыр по-своему прав.

«Сколько светлых умов, не успев развиться, погибают из-за тяжелых условий жизни!» — думал учитель. И грустно стало ему от этих мыслей.

Йыван Петыр вздохнул и тихо сказал:

— Знаю, Вениамин Федорович, ты Васли добра желаешь. И я не враг ему. Подумаем еще, ведь время пока есть…

Подошли экзамены. Они принесли с собой много волнений. Особенно страшным представлялся экзамен по закону божьему: отец Иван Дергин любил срезать ученика хитрым вопросом. Но и закон божий прошел благополучно. И вот аттестаты об окончании школы в руках у пятиклассников.

Вениамин Федорович произнес напутственную речь, пожелал ребятам не забывать того, чему они научились в школе, и пополнять свои знания дальше.

— Пусть ваш жизненный путь будет счастливым и светлым, — сказал Вениамин Федорович.

— Спасибо! Спасибо! — ответили ребята.

Веселой шумной гурьбой высыпали выпускники со школьного двора, у каждого в руке аттестат, и кажется, что это белые голуби спустились им на руки.

Васли, Эчук, Коля Устюгов и Веденей, положив руки друг другу на плечи, дружной четверкой вышли на Поповскую улицу. Они прошли всю улицу до конца и остановились на берегу реки.

Ребята присели на траву. Все молчали. Из-за реки, откуда-то издалека, доносилась старинная песня:

Воды текут, берега остаются.

Мы уезжаем, друзья остаются…

Мальчики думали о том, что всего только месяц-полтора осталось им быть вместе: Йыван Петыр все же согласился, что Васли надо учиться дальше, и Васли будет поступать в Нартасскую сельскохозяйственную школу. Эчук уезжает в Казань к дяде. Коля Устюгов тоже собирается учиться. Веденей еще и сам не знает, как решится его судьба: Канай Извай твердит все время, что сын — наследник его хозяйства и должен быть при хозяйстве.

Доносится из-за реки песня, разливается на просторе звонкий девичий голос:

Воды текут, берега остаются…

Часть вторая Вкус земли

Глава I ГОРЕ ГОРЬКОЕ

Тысяча девятьсот четвертый год.

Весна в этом году наступила ранняя. Уже в середине апреля сошел снег. Дни стояли ясные, быстро подсыхало. Свежий воздух наполнился запахом влажной земли. Перелетные птицы возвращались на места гнездовий и радостным пением приветствовали родные края.

Хорошее время весна! Веселое.

Но этой весной невесело на душе у людей. Тяжелые вести идут с Дальнего Востока, с японской войны. Подобно страшной моровой болезни, распространяются они от деревни к деревне, от дома к дому. Все больше становится в деревнях вдов и сирот.

Плохое время нынешняя весна. Печальное…

С приходом весны оттаивает замерзшая земля, оживают деревья и травы. Но какая сила может отогреть заледеневшее от горя сердце, оживить поникшую душу человека?

К лету военные действия усилились. Как будто какие-то чудовищно-огромные жернова без устали мололи и мололи людей, скот, хлеб, деньги. Глотка войны ненасытна.

До сих пор горестные вести как будто бы обходили стороной Биляморский край, но вот горе добралось и сюда.

В первые же дни своей учебы в Нартасской сельскохозяйственной школе Васли подружился с Мичи Митрохиным.

Как-то на перемене они стояли у окна в коридоре и разговаривали, вдруг к ним подошел почтальон, хромой седой старик.

— Кто из вас Мичи Митрохин? — спросил он.

— Я, а что такое? — отозвался Мичи.

Почтальон пристально взглянул парню в глаза, ничего не ответил, лишь протянул конверт.

— Письмо? Мне? — удивился Мичи.

Он никогда еще не получал писем. Отец где-то далеко воюет с японцами, мать неграмотна.

Почтальон, попрощавшись, заковылял прочь. Он-то, конечно, догадывался, какую весть принес парню. В последнее время ему частенько приходится вручать людям подобные письма.

— Ну, что ж ты стоишь? — с нетерпением сказал Васли, видя, что Митрохин нерешительно вертит конверт в руках. — Читай скорее, что за письмо?

Мичи судорожно сглотнул и несмело разорвал конверт. Оказалось, что внутрь был вложен другой конверт. На нем было написано: «Воинское. Вятская губерния, Уржумский уезд, Пилинская волость. Лопъяльский приход, с. Черемисский Сабуял, Митрохиной Ульяне».