Воды текут, берега остаются - [26]

В это время дверь открылась, и в класс вошел отец Иван Дергин. Васли замолчал. Вениамин Федорович ободряюще кивнул ему головой:

— Продолжай, Васли, продолжай.

Отец Иван прошел в конец класса и сел за спинами учеников.

Васли продолжал:

— В академии ученики-мальчишки смеялись над Ломоносовым, говорили: «Тебе жениться пора, а ты за букварь сел!» Жил он бедно, голодал. Много пришлось ему вытерпеть трудностей. Но он все равно не отступил и стал великим ученым.

Дальше Васли рассказал о том, что Ломоносов был и физиком, и химиком, и астрономом, и поэтом, а в заключение прочел его стихи:

О вы, которых ожидает

Отечество от недр своих

И видеть таковых желает,

Каких зовет из стран чужих.

О, ваши дни благословенны!

Дерзайте, ныне ободренны,

Раченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

Когда Васли кончил читать стихи, Вениамин Федорович сказал:

— Да, могут в нашем отечестве рождаться собственные Платоны и Ньютоны, могут выходить из гущи народной. Пример тому — крестьянский сын Михаил Васильевич Ломоносов. И вы все, ребята, не теряйте веры в будущее, в свои силы, учитесь. В ученье — сила. Народная пословица говорит: сытый конь о восьми ногах, а я добавлю: у ученого человека восемь глаз, восемь умов, ученый человек — крылат.

Всем очень понравился рассказ Васли о Ломоносове, и о нем потом долго вспоминали в школе. Один законоучитель остался недоволен.

— Опять ты, Вениамин Федорович, внушаешь мужицким детям не соответствующие их положению мысли, — сказал он. — Плохо для тебя это кончится.

В словах законоучителя прозвучала угроза. Вениамин Федорович еще не знал, на что способен отец Иван. Уже почти забытый в селе случай с удавленной в священной роще кошкой мог бы окончательно прояснить облик священника, если бы люди узнали о нем правду.

А дело было так.

Однажды ночью отец Иван зашел к Ондропу.

— Зарастает бурьяном и полынью дорога к церкви, — сказал он сокрушенно.

— Не беспокойтесь, батюшка, завтра же все скошу, — ответил Ондроп.

— Ну и дурак же ты, Ондроп! — сказал отец Иван. — Я тебе не об этом толкую. Чего ты косить будешь? Сам знаешь, никакого бурьяна там нет.

— Мое дело исполнять, что приказано.

— Речь о том, что прихожане наши больше ходят на языческое мольбище, чем в церковь. Вот к чему я тебе сказал, что дорога в церковь зарастает бурьяном и полынью.

— Теперь понятно, батюшка. Уж ты прости меня, дурака. Сразу-то не понял, прости.

— Прощаю. Теперь слушай и соображай.

— Слушаю, батюшка.

— Мольбище турекских марийцев знаешь?

— Не хожу туда, батюшка, не хожу.

— Знаю. А где оно находится, не забыл?

— Чего ж тут забывать? Знаю, конечно.

— Так вот, надо людей от него отвадить.

— Что же я могу?

— Можешь срубить священную березу, как-нибудь опоганить мольбище. Хоть кошку там удави.

— Батюшка, грех ведь… — неуверенно проговорил Ондроп.

— Ты же христианин, а роща — мольбище язычников. Я за тебя поставлю свечку Николаю-чудотворцу.

— Коли так, батюшка, постараюсь.

— Постарайся Вот прямо сейчас и иди, ночью. Сторож Ондроп собрался и отправился исполнять поручение священника.

Вот таким образом появилась в священной роще удавленная кошка.

Глава XV ВОДЫ ТЕКУТ, БЕРЕГА ОСТАЮТСЯ

На пасху Йыван Петыр сидел, пригорюнившись, и размышлял: «Батюшке десять фунтов муки, яиц сорок штук, масла два фунта, да на угощение уйдет рублей пять… Да-а, праздник — это уж такое дело: приходит с песней, с пляской, а уходит — оставляет после себя слезы и пустой карман». К тому же у марийцев получается праздников больше, чем у русских. Русские отметили рождество, пасху, троицу — и хватит, а марийцы, кроме этих праздников, еще празднуют «день матери-земли» перед весенними полевыми работами, празднуют «день печки», «праздник петуха» — всех и не перечтешь! Каждый праздник требует, чтобы его отпраздновали как следует, требует угощения, подарков. Это значит — кругом одни расходы!

Йыван Петыр считается в Туреке крепким хозяином. Он держит лошадь, корову, овец. Но и семья не маленькая: шесть душ. Их надо кормить, поить, одевать. А подати и другие поборы? Одной крестьянской работой на все это не выколотишь, поэтому зимой Йыван Петыр обычно подрабатывает в лесу, на лесозаготовках. Хорошо хоть, Йыван подрос, уже семнадцать лет парню, отцу большая помощь. «Вот подрастет Васли, — думает Йыван Петыр, — тогда вздохнем посвободнее».

Но у Васли были другие мысли. Он мечтал, окончив Турекское училище, учиться дальше. Однажды он сказал об этом Вениамину Федоровичу, и учитель горячо поддержал его.

Весною Вениамин Федорович пришел к Йывану Петыру специально, чтобы поговорить об этом.

Йыван Петыр во дворе чинил соху. Увидев учителя, он оставил работу, пошел к нему навстречу, поздоровался.

— К весенним работам готовитесь? — спросил Вениамин Федорович, присаживаясь на старые сани.

— Да пора уж, — ответил Йыван Петыр. Он сразу почувствовал, что сегодня учитель пришел к нему неспроста.

— Петр Иванович, есть у меня к тебе разговор, — начал учитель, — но я вижу, ты нынче занят…

— Ничего, ничего, успеется, — сказал Йыван Петыр и уселся на бревно против учителя.

— Петр Иванович, ты знаешь, что скоро в школе выпускные экзамены. Значит, твой Васли учится последний месяц.