Во власти речных ведьм - [41]
Долговязый парень зажал рот. Остальные по-дружески, без лишнего шума поволокли в подсобку на этом же этаже.
– Побьем, спеленаем, запрем до ужина, – озвучила план заводила, девочка лет пятнадцати с мальчиковой стрижкой.
И вдруг меня кинуло в омут отчаяния. Боль раскаленным прутом тыкала в бока, плечи, по ногам… В собственном сне я вдруг стала Катей и чувствовала все происходящее, как наяву.
Дверь подпирал дебилковатый бугай с перекошенным слюнявым ртом. Такого отпихнуть будет непросто! Теряя силы, отбиваясь, поняла, надолго меня не хватит. На голове уже была какая-то пыльная тряпка. Злость! Злость ярая жаром пробила до макушки. Работая руками, ногами, головой, я на несколько секунд скинула с себя волчью детдомовскую стаю. Вспомнила, как недавно убегала от напавшей большущей дворовой собаки.
Представила, что сзади сопят и ругаются несколько таких собак. Собрала оставшиеся силы в комок и рванула! Удар головой в живот, и дебил на полу. Наступив на него, нога спружинила, как для старта. Вижу открытую дверь в зал, это последний шанс! Сквозь собственный топот и удары сердца в уши пробивается окрик:
– Да что за беспредел!
Слегка оглядываюсь на бегу. Крепкий мужчина в строгом костюме двигается за мной. Охранник! Сейчас остановит. Ему все равно, кто виноват! В прыжке влетаю в переполненный зал и чуть не сбиваю деда Мороза. Все смотрят на меня. А он басовито спрашивает:
– Девочка-снежинка, что с тобой случилось?!
Понятно… При ярком свете замечаю, что мое лучшее платье, голубое, с пришитыми из фольги снежинками, безобразно порвано в нескольких местах. Снежинки болтаются на нитках. Ничего, это пустячное. А вот белого банта жаль. Его баба Женя полчаса дрожащими руками накручивала. Да, шелковый бант в кладовке в драке сгинул. Коса растрепалась… В дверях появился тот мужчина-охранник. Надо было действовать! Срочно!!
– Да вот, дедушка Мороз, я на елку спешила. По дороге, о-хо-хо, как метель меня помотала! Страсть!!
И я изобразила, как могла, полет снежинки в сильных порывах ветра.
– Дедушка, можно я самостих-скоростих расскажу?
– Самостих, что…?
– Да, собственного сочинения. Щас на ходу придумаю!
Взрослые в зале и директор детдома замерли от неожиданности. Я стояла под лучами злобных взглядов со сцены. Там детдомовцы были построены в очередь для выступления. Быстро оглядела зал, как учила баба Женя. Вот она, симпатичная и с добрыми заинтересованными глазами. За ребенком пришла! Удобно сидит к краю прохода. И рядом пустой стул. Пристально смотрю в упор. Отреагировала! Немедля подбегаю к ней. Громко обращаю на себя ее внимание.
– Тетя…, – делаю небольшую паузу и утвердительно:
и уже спокойней, стараясь четко выговаривать слова.
тетя только моргает на меня глазами. Да, надо конкретней.
а положительной реакции все нет! Начинаю нервничать. Нужно сказать, что со мной не будет хлопот, что я все могу.
Наверное про деньги не надо было… Тетя смотрит мимо, на… охранника за моей спиной. Побледнела, не улыбается… Все! Я провалила свой шанс на счастье. Конечно: растрепанная, комки пыли в волосах, платье порвано, неряхой выгляжу.
Самостих не то, что красивый стих из книжки. Вдруг вспомнилось с какой надеждой и радостью для своей мамы новогодний подарок делала. Он у бабы Жени в доме остался. Запали ее слова про отказное письмо. Последний звонок мамы: «Нашла мужчину своей мечты! Счастлива, как никогда!» Вот только он против детей – обуза. Про дочь, то есть про меня, говорить нельзя, вдруг все сорвется. И в однокомнатной квартирке детскую не сделаешь. «Люблю, целую, когда будет возможность – денег вышлю». – вот и все! Почувствовала, что плачу. Подумала, нельзя! Нельзя плакать… Рева-корова! «Из-за тебя папа не выдержал, ушел. Ты маленькая по ночам напролет плакала. Спать не давала. У него работа опасная. Приходилось в гарнизоне оставаться и отсыпаться». – как-то упрекнула мама, когда я ревела, разбив коленку. Запомнилось! А со сцены ехидно-мерзко из конца очереди на меня пялились те, кто избивал в подсобке. Если сейчас не возьмут, зажиться здесь не удастся. Слезы высохли. Я схватила тетину руку. Зажмурив глаза, истошно закричала:
– Мама! Мне без тебя здесь не выжить. Ты, Христа ради, хоть на недельку к себе возьми. Не понравлюсь, обратно сдашь! Я хоть подготовиться смогу, а то видишь, что со мной в первый же день старшие сделали?!
– Как зовут, боец? – неожиданно ласково спросил меня охранник.
– Катя, Катюша…
– Здорово ты семерых отметелила. Я видел, что на тебя напали. Помочь не успел. Оперативно, сама справилась! И имя хорошее, звучит по-армейски. Наташ, ты как? Приглянулась дочка?
Тетя кивнула. Теперь она плакала. Усыновление прошло без лишней волокиты. Мужчина оказался не охранником, конечно, а богатым спонсором этого детского дома. Я боялась и никак не хотела отпускать руку моей новой мамы, когда мы спустились в гардеробную одеваться. Мама Наташа поняла и нежно меня обняла.
