Во власти речных ведьм - [39]

Четырехметровое тело, серое, осклизлое, с яркими желтыми точками и полосками по бокам, кончалось хвостом с плавником-якорем.

– Больше суток из них никто не прожил, – сказал кто-то в толпе. Женский голос, знакомый…

– Откуда знаешь? Их, живых если, военные на грузовиках увозят. Вон, видишь, бегут уже, – возразил местный мужчина.

– Эх, милок, любовь любые тайны открывает. Познакомилась я с одним: «Младший лейтенант, парень молодой….» – пропела Любка.

Вот же бестия! И тут успела!

А рыбища закатила глаза. Они подернулись белой пеленой. Огромное тело билось в судорогах.

Люди отбежали подальше. Меня под руку увлек Вольдемар Анатольевич:

– Даша, негоже здесь беременным гулять. Зрелище не из приятных, а под такой хвост попадешь, все кости переломает!

Да, рыба-гигант каталась по берегу у кромки воды, взрывая песок. Пыталась уйти обратно в воду? Не удалось, сдохла. И сразу же пошла неимоверная вонь. Она разлагалась, текла на глазах! Военные облили ее чем-то, подожгли. Вверх взметнулись черные хвосты дыма. Но перед этим, кажется, я что-то заметила. Шкура рыбищи, там где были желтые точки и полоски, затвердела, как панцирь. Я высказал свою мысль нотариусу. Вспомнила, желтые отметины светились в воде, так же как энергия речных ведьм. А на берегу они сами превращались в камень…

– Мария! – позвал нотариус и вверил меня в руки жены.

Меня начало изрядно мутить от нестерпимой трупной вони. Ведь даже когда я дома была, а ветер дул с реки, приходилось все окна закрывать. Повезло, рыбы-сторожа все приплывали к Седмице, в других местах они не появлялись. Мария увлекла меня наверх по склону домой. Вольдемар Анатольевич подошел к незнакомцу в военной форме. Что-то сказал. Тот что-то спросил. Я разобрала только ответ военного, похоже, командира.

– Видимо, ведьмы ваши искусственно поддерживали в них жизнь, пока они им были нужны. Какой-то древний гибрид. Трудно поверить, что этим ископаемым в среднем по две тысячи лет. Что тут говорить, жаль, их хозяйки съехали! Интересно бы хоть одну речную ведьму словить.

У Вольдемара Анатольевича стало угрюмое выражение лица. А мне подумалось, человек не понимает: значит, речные ведьмы еще старше! Нашел с кем тягаться! Седмица… Про неё продолжали рассказывать всякую чертовщину. Трещины, из которых ведьмы вылезли, оказались словно кислотой протравлены. Камень рассыпался и выдувался ветром изнутри. Образовались воронки, узкой частью уходящие в скалу. Смельчаки, те, что туда пытались пролезть, слышали голоса, человеческие! Вдруг это пропавшие, замурованные в скале?! И еще одно открытие невзначай озвучил дед Матвей:

– Эт-само, Чертов гребень в аккурат, как Седмица. Я, эт-само, его облазил. Также он, эт-само, как от взрыва повредился, в реку съехал. Воронки, эт-само, проеденные, ушами вглубь уходят. Я чего там осел. Эт-само, матушка– главная речная веда место это родным почитала. Родичи ее в свое время Чертов гребень покинули. Она, эт-само, с сестрицами отстала из-за купчих Воробьевых.

По дороге домой Мария сказала мне:

– Вольди мой это услышал, да как заорет на деда: «Эт-само, дурень, а что ты раньше молчал?!» А тот, Даш, представляешь: «Матушка сказывать не велела».

А еще спросила:

– Твои надолго в Москву?

– Пока не знаю. Какие-то проблемы с фирмой.

– Небось финансовые, то-то твой благоверный столько твоего добра повез продавать. Кстати, ты Маринку осаживать начинай. Больно она хозяйкой у тебя утвердилась!

– Ну что вы, муж вещи на реставрацию повез. Они любят меня, заботятся. И Марина…

– Да, да! Ревностная забота, да пристальный присмотр и за тобой, и за мужем твоим. Шустрая девочка! И отношения с Олегом у них не братские.

Мария попрощалась со мной у калитки. А я еще с полчаса просидела на собственном крыльце. Разговор с женой нотариуса оставил неприятный осадок. Увидев Василия, я обрадовалась. Он копался на грядках. Решила помочь ему полоть сорняки.

– Что вы, что вы, барышня, нельзя! Не велено вас работой утруждать! Мариночка строго наказала!

Почему-то сразу рассердившись, я вспылила:

– А что же мне в собственном доме велено?!

Василий совсем сгорбился, спрятал глаза в землю.

– Дарья Андреевна, вот лукошко, ягоды бы надо к обеду собрать.

Стало жалко старика, ну чего я на него взъелась? Ведь видела, в последнее время Маринка его в слугу превратила. Он не роптал из благодарности за спасение внучки. Да и меня усердный ребенок начал изрядно напрягать своей излишней заботой!

– Нет, нет! Эти ягоды не кушайте! Они негодящие… – Я вздрогнула от резкого окрика Василия.

Огромная красная клубника так и манила…

– Почему? Здесь даже наклоняться не надо.

Маринка устроила новые грядки, поднятые на уровень пояса. «Обрабатывать удобно, и корни не гниют от излишней влаги. Движение рычага – и грядки надежно закрываются навесом от холода», – с гордостью говорила она о своем нововведении.

– Да, как же это сказать-то…, – Василий выглядел абсолютно растерянным, даже мотыгу выронил. Как правду сказать?

– Как есть! – не выдержала я.

– Во всех грядках, которые Мариночка сделала… – садовник мялся, не смея открыть видимо что-то плохое, но под моим пристальным взглядом продолжил: – Земля там кладбищенская. Жирная, конечно, плодородная, но с самих могил срыта. Мне приятель мой, сторож тамошний, доподлинно рассказал. Мариночка с вашим уважаемым мужем на старое кладбище частенько хаживали. Над усопшими глумились, уверен, из-за непонятия, не со зла…