Внуки Колумба - [17]
— Завтракать будешь? — спросила мать.
— Пожалуйста, не говори про еду!
— Ай-ай-ай! — вздохнула мать. — Ну как же так, не поевши!
— Посытней пообедаю, — проворчал Липст.
Мать стоит и испуганно смотрит Липсту в глаза.
— На еще три рубля. Тебе твоей пятерки не хватит.
Липст стиснул зубы.
«Ну, негодяй! Неужели опять возьмешь у матери деньги? А свои пропил, да? Что ж, придется брать. На что еще способны такие, как ты?»
— Обойдусь, — сказал Липст.
На завод Липст пришел с небольшим опозданием. Мимо седоусого стража он благополучно прошмыгнул, успев повесить табельный номерок. Удар судьбы настиг у дверей цеха, где, как назло, точно специально поджидая, стоял старый «аптекарь». Липст угодил прямо к нему в когти.
— A-а, молодой человек, — поманил пальцем мастер. — Может, вы будете так добры и скажете, который час?
Липст ничего не ответил. Часы тут же, над дверью.
— Заходите, заходите, — не без ехидства пригласил его Крускоп. — Потолкуем.
С насмешливой предупредительностью мастер проводил Липста в застекленную конторку.
— Где же это молодой человек так задержался? — Крускоп холодно усмехнулся под блестящими стеклами пенсне.
— Трамвая не было…
— Вполне возможно. Верю каждому вашему слову. После получки оно ведь частенько случается, что трамваи не ходят.
Не стоило врать. Липст тут же пожалел о своих словах. Мастер многозначительно потянул носом:
— И чего только не возят в этих трамваях!.. Похоже, вы ехали рядом с бидоном спирта. А? Может, я ошибаюсь?
Липст опустил голову. Он и так почти не дышит. «К чему бы прислониться! Прислониться бы только!»
— Так каково же самочувствие молодого человека? — удобно откинувшись на стуле, продолжал Крускоп. — Может, надо было лечь и проспаться? Говорят, кое-где можно даже по дешевке купить врачебную справку. Отчего же не попробовать? Это ничуть не хуже, чем напиваться, врать, опаздывать на работу…
Липст молчит. Усмешка мастера впивается, как сверло бормашины в больной зуб.
— Поверьте мне, — продолжал Крускоп, — я кое-что повидал на своем веку. Только ведь как теперь рассуждают? Плевать на то, что там бубнят старики. Они ведь отстали от жизни и не понимают современную молодежь. Ну, объявят выговор. И что с того? Отряхнулся — и порядок. Уволят? Перейдете на другой завод. Ерунда! Да и в конце концов разве нет таких, кто нигде не работает? Воруют, срывают у людей часы с рук.
Крускоп пододвинул Липсту стул.
— Присядьте, — сказал он. — Потолкуем. Вы, как видно, не очень торопитесь. И правильно делаете. Все равно кто-нибудь уже работает на вашем месте. Вы извините нас, но, увы, весь цех не мог ждать, пока товарищ Тилцен соизволит пожаловать на работу. Конвейер мы все-таки запустили… A-а, на водичку поглядываете! Попейте, попейте! Не стесняйтесь! Вчера вам не было стыдно хлестать водку, а сегодня воды попить стесняетесь.
Липст чувствовал себя так, будто его вытащили из смрадного болота, когда не хочется шевелиться, чтобы промокшая в вонючей жиже одежда не прикасалась к телу. Отдельные уколы совести уже давно превратились в сплошную тупую боль. Он презирал и клял себя на чем свет стоит. И все же колючее ехидство мастера постепенно будило в Липсте дух противоречия. В нем закипала злость. Липст заслужил наказание, но за что его так мучают и унижают? Разве это справедливо? Разве другие имеют право смеяться, когда сам он чуть не плачет?
Во многом Крускоп прав, но все же он недобрый человек.
— Ну, хорошо, — сказал Липст, когда мастер выговорился до конца. — Что мне теперь будет?
— Что будет? — удивился Крускоп. — Да разве кто-нибудь смеет вас наказывать? Хе! Считайте, что официально вам объявлен первый выговор. И продолжайте в том же духе…
Липст направился к выходу.
— Да, чуть не забыл, — добавил мастер, — скажите спасибо Сперлиню. Из-за вас этот ненормальный работает за двоих.
Липст вышел из конторки мастера и, не подымая глаз, пошел к рабочему месту. Большинство не обратило внимания на его появление — мало ли тут ходит всяких, — лишь Циекуринь криво усмехнулась да Робис погрозил пальцем.
В цехе стояла сонливая атмосфера утра понедельника. Люди по-настоящему еще не втянулись в обычный ритм, работали вяло.
— Ну вот, порядок! — радостно воскликнул Угис. — Я же сказал, что ты придешь! Когда человек живет так далеко, все может случиться.
— Спасибо, Угис.
— Не за что. Это было для меня хорошей тренировкой. Теперь попробовать бы сразу на трех операциях. Сегодня я и сам чуть не опоздал. Трамвая долго не было. А потом подошел битком набитый, еле влез.
Липст молча принялся за работу. Рядом с ним тихо ворковала глубоким грудным голосом Клара Циекуринь:
— Не стоит, милый, спешить…
— Что ты вчера делал? — спросил Угис, моргая белесыми ресницами и внимательно изучая страдальческое лицо Липста.
Липст угрюмо отмахнулся:
— Скотина я, Угис… Надрался. Все пропил…
— И потому сегодня на работу опоздал?
— Сказал ведь: я скотина.
— Меня интересует только один вопрос. Ты хотел напиться?
— Нет! Вышло по-дурацки.
— Вот это хуже! Будь у тебя желание напиться, дело было бы не таким скверным. А теперь ясно — у тебя нет силы воли.
— Факт, нету.
— И потому ты заслужил наказание… Ладно. В наказание тебе я сегодня оставлю себя без обеда. Я купил очень вкусные булочки, но есть их не стану. Это китайский прием. Готов поспорить: ты будешь переживать. Наказание пойдет тебе на пользу.
Сборник повестей латышских прозаиков знакомит читателей с жизнью наших современников — молодежи, сельских тружеников рыбаков. В центре книги — проблемы морально-этического плана, взаимоотношений человека и природы, вопросы формирования личности молодого человека.
Зигмунд Янович Скуинь родился в Риге в 1926 году. Вырос в городском предместье, учился в средней школе, в техникуме, в художественной школе. В девятнадцать лет стал работать журналистом в редакции республиканской молодежной газеты.В литературу вошел в конце 50-х годов. Внимание читателей привлек своим первым романом «Внуки Колумба» (в 1961 году под названием «Молодые» опубликован в «Роман-газете»). В динамичном повествовании Скуиня, в его умении увлечь читателя, несомненно, сказываются давние и прочные традиции латышской литературы.К настоящему времени у Скуиня вышло 68 книг на 13 языках.3. Скуинь — заслуженный работник культуры Латвийской ССР (1973), народный писатель Латвии (1985), лауреат нескольких литературных премий.В романе «Кровать с золотой ножкой» читатель познакомится с интересными людьми, примечательными судьбами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборнике представлены рассказы латышских советских писателей старшего поколения — Вилиса Лациса, Жана Гривы, а также имена известных прозаиков, успешно работающих в жанре рассказа сегодня — это Эгон Лив, Зигмунд Скуинь, Андрис Якубан и др. В книгу вошли произведения, связанные одной общей темой, — рассказы знакомят читателей с жизнью и трудом латышских моряков и рыбаков.
В романе «Мужчина в расцвете лет» известный инженер-изобретатель предпринимает «фаустовскую попытку» прожить вторую жизнь — начать все сначала: любовь, семью… Поток событий обрушивается на молодого человека, пытающегося в романе «Мемуары молодого человека» осмыслить мир и самого себя. Романы народного писателя Латвии Зигмунда Скуиня отличаются изяществом письма, увлекательным сюжетом, им свойственно серьезное осмысление народной жизни, острых социальных проблем.
Роман представляет собой социальную эпопею, в котрой показаны судьбы четырех поколений белорусских крестьян- от прадеда, живщего при крепостном праве, до правнука Матвея Мышки, пришедшего в революцию и защищавщего советскую власть с оружием в руках. 1931–1933 гг. Роман был переведён автором на русский язык в 1933–1934 гг. под названием «Виленские воспоминания» и отправлен в 1935 г. в Москву для публикации, но не был опубликован. Рукопись романа была найдена только в 1961 г.
Сборник повестей бурятского писателя Матвея Осодоева (1935—1979) — вторая его книга, выпущенная издательством «Современник». В нее вошли уже известные читателям повести «Месть», «На отшибе» и новая повесть «Зов». Сыновняя любовь к отчим местам, пристальное внимание к жизни и делам обновленной Бурятии характерны для творчества М. Осодоева. Оценивая события, происходящие с героями, сквозь призму собственного опыта и личных воспоминаний, автор стремился к максимальной достоверности в своих произведениях.
Имя Василия Бочарникова, прозаика из Костромы, давно известно широкому кругу читателей благодаря многочисленным публикациям в периодике. Новую книгу писателя составили повести и лирические новеллы, раскрывающие тихое очарование родной природы, неброскую красоту русского Севера. Повести «Лоси с колокольцами» и «Тропинка к дому» обращают нас к проблемам современной деревни. Как случилось, что крестьянин, земледелец, бывший во все времена носителем нравственного идеала нации, уходит из села, этот вопрос для В. Бочарникова один из самых важных, на него он ищет ответ в своих произведениях.
Микола Зарудный — известный украинский драматург, прозаик. Дилогия «На белом свете» и «Уран» многоплановое, эпическое произведение о народной жизни. В центре его социальные и нравственные проблемы украинского села. Это повествование о людях высокого долга, о неиссякаемой любви к родной земле.
В эту книгу ленинградского писателя Михаила Шитова включены две повести, посвященные нашим современникам. Молодой инженер Арсений Шустров, главное действующее лицо повести «Свидания в непогоду», со студенческой скамьи уверил себя, что истинное его призвание — руководить людьми, быть вожаком. Неправильно представляя себе роль руководителя, Шустров вступает в конфликт с коллективом, семьей, проявляет моральную неустойчивость. Во всей сложности перед ним встает вопрос: как жить дальше, как вернуть доверие коллектива, любовь и дружбу жены, которой он изменял? Среди вековых лесов развертывается действие второй повести — «Березовские повёртки».
Герой повести «Частные беседы» на пороге пятидесятилетия резко меняет свою устоявшуюся жизнь: становится школьным учителем.