Внуки Колумба - [18]
— Не валяй дурака, Угис!
Угис сама серьезность.
— Я ничуть не валяю дурака, — сказал он. — К главному наказанию еще дополнение: до вечера я с тобой не разговариваю. Мне надо сказать тебе одну важную вещь, но я потерплю…
Это были последние слова Угиса. Потом он молчал как рыба. Липст испробовал все способы разговорить друга. Напрасно — Угис не отвечал.
Дальше был кромешный ад. Все превратилось в сплошные мучения: стоять, поднимать руки, смотреть на безмолвного Угиса, слушать, как поет Клара. Мясорубка морального похмелья безжалостно кромсала Липста самыми острыми ножами. Будь Угис человеком, так можно бы отвести душу, и Липсту не пришлось бы столько думать о случившемся. Сперлинь молчит, и унылые мысли Липста, словно стреноженные кони в ночном, топчутся на одном месте.
«Ты негодяй, Липст. Негодяй, негодяй!.. Нет, хуже того, дурак… Первый заработок вылетел в трубу… В следующую получку ты мог бы к новым брюкам прикупить и нарядный пиджачишко… И даже очень нарядный… А теперь ничего… Таскайся по-прежнему в старье… А мать? Сколько ты, благодарный сын, даешь матери на еду, на квартиру, электричество? Да, много она видит от тебя радости… Кормилец… Глава семьи… Добытчик… Теленок молочный! Эх, плюхнуться бы сейчас на ленту «конвейера да разбить дурацкую башку о какую-нибудь железяку!»
Липст провел испачканной в масле рукой по влажному лбу и тяжело вздохнул.
Это один Липст. Но есть и другой — до него стон доносится как бы издалека, и он злится. Да, этот второй Липст суров к первому, даже жесток. И слова, с которыми он обращается, заимствованы у мастера.
«Ты стонешь? — говорит он. — А почему? Ты же сам купил себе эту боль, которая теперь разламывает голову и терзает душу. На собственные денежки. И обошлась она ни более, ни менее, как в твой двухнедельный заработок. Так чего же ты ревешь теперь? Радуйся, веселись…»
Однако суровости второго Липста тоже хватает ненадолго. В конце концов и суровость испускает последний вздох.
В обеденный перерыв Липста потянула за рукав девушка с косой.
— Вы будете товарищ Тилцен?.. Вас вызывают в отдел кадров. К товарищу Мерпелису. Он вас ждет.
— Спасибо, — сказал Липст. Но он слишком поздно спохватился. Девушка была уже далеко и не слышала. Слышал только Угис, который демонстративно крутился тут же со своими очень вкусными булочками. От внутреннего напряжения глаза Угиса потемнели и стали совсем круглыми — до того трудно было ему молчать. На миг показалось, он не выдержит и вот-вот заговорит. И все-таки Угис удержался.
Липст стоит. Он ни о чем не думает. Он просто стоит, без всякой нужды помахивает отверткой и почему-то разглядывает стекла в окне: два разбиты, одно немножко темнее остальных. Все ясно.
— Ну, ладно, — берет он, наконец, себя в руки. — Идти так идти!
Подыматься на эшафот еще не означает идти вверх. На эшафот можно спускаться и по лестнице, притом даже перепрыгивая через две ступеньки, как это делает теперь Липст.
В кабинет начальника Липст прошел вне очереди, но Мерпелис говорил по телефону, и потому пришлось подождать. На громадном столе появилась за это время еще одна чернильница — с зелеными чернилами. В остальном здесь все выглядело, как две недели назад.
«Теперь начнется самое скверное, — подумал Липст. — Интересно, когда это мастер успел наябедничать?»
Наконец начальник положил трубку и с глубоким вздохом откинулся на спинку стула. Все внешние признаки показывали, что он утомлен и в плохом настроении. Эти телефоны и чернильницы, горы бумаг и многочисленные посетители высосали из него все силы, а тут на его голову свалился еще какой-то Тилцен. Ему ведь и так хватает всяческих неприятностей.
— Послушайте, Тилцен, — заговорил начальник надломленным голосом глубоко огорченного человека. — Ну что вы там натворили? Мы приняли вас на работу, несмотря на то, что вы несовершеннолетний. У нас и так из-за вас куча осложнений. А вы еще позорите коллектив!..
«Так и есть, — Липст хрустнул косточками пальцев. — Сейчас меня уволят. Этого следовало ожидать. Хоть бы он поменьше распространялся…»
— Почему так получилось, — распалялся Мерпелис, — об этом можете мне не рассказывать. Причины известны: алкоголь, распущенность, нигилистическое равнодушие…
«Аптекарь» все ему рассказал…»
— Беда в том, что поначалу у нас с такими разгильдяями слишком много нянчатся, а потом отдают под суд и приходят в изумление — откуда, мол, такие берутся? Церемониться с вами нечего и незачем…
«Крышка. Уволят как пить дать…»
Начальник взглянул на часы, насупил брови и умолк. Он торопливо достал из ящика стола небольшой листок бумаги и подал Липсту.
— Заплатите и впредь не безобразничайте. Некрасиво!
Липст разинул рот. Он ничего не понял. До сих пор речь начальника кружила по строго определенной орбите, как мячик на резинке. Последние слова — неожиданный скачок в сторону. Платить? За что? Кому?
— Штраф?
— Нет, молодой человек. Милиция предлагает вам в течение пяти дней уплатить сорок два рубля и семьдесят пять копеек за разбитую витрину. Возьмите повестку. Неужели вы не могли найти развлечение поприличнее? Ну, все! Сейчас я тороплюсь. Поговорим в другой раз.
Сборник повестей латышских прозаиков знакомит читателей с жизнью наших современников — молодежи, сельских тружеников рыбаков. В центре книги — проблемы морально-этического плана, взаимоотношений человека и природы, вопросы формирования личности молодого человека.
Зигмунд Янович Скуинь родился в Риге в 1926 году. Вырос в городском предместье, учился в средней школе, в техникуме, в художественной школе. В девятнадцать лет стал работать журналистом в редакции республиканской молодежной газеты.В литературу вошел в конце 50-х годов. Внимание читателей привлек своим первым романом «Внуки Колумба» (в 1961 году под названием «Молодые» опубликован в «Роман-газете»). В динамичном повествовании Скуиня, в его умении увлечь читателя, несомненно, сказываются давние и прочные традиции латышской литературы.К настоящему времени у Скуиня вышло 68 книг на 13 языках.3. Скуинь — заслуженный работник культуры Латвийской ССР (1973), народный писатель Латвии (1985), лауреат нескольких литературных премий.В романе «Кровать с золотой ножкой» читатель познакомится с интересными людьми, примечательными судьбами.
В сборнике представлены рассказы латышских советских писателей старшего поколения — Вилиса Лациса, Жана Гривы, а также имена известных прозаиков, успешно работающих в жанре рассказа сегодня — это Эгон Лив, Зигмунд Скуинь, Андрис Якубан и др. В книгу вошли произведения, связанные одной общей темой, — рассказы знакомят читателей с жизнью и трудом латышских моряков и рыбаков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В романе «Мужчина в расцвете лет» известный инженер-изобретатель предпринимает «фаустовскую попытку» прожить вторую жизнь — начать все сначала: любовь, семью… Поток событий обрушивается на молодого человека, пытающегося в романе «Мемуары молодого человека» осмыслить мир и самого себя. Романы народного писателя Латвии Зигмунда Скуиня отличаются изяществом письма, увлекательным сюжетом, им свойственно серьезное осмысление народной жизни, острых социальных проблем.
Бурятский писатель с любовью рассказывает о родном крае, его людях, прошлом и настоящем Бурятии, поднимая важные моральные и экономические проблемы, встающие перед его земляками сегодня.
«В детстве собаки были моей страстью. Сколько помню себя, я всегда хотел иметь собаку. Но родители противились, мой отец был строгим человеком и если говорил «нет» — это действительно означало нет. И все-таки несколько собак у меня было».
Сборник повестей и рассказов «Плотогоны» известного белорусского прозаика Евгения Радкевича вводит нас в мир трудовых будней и человеческих отношений инженеров, ученых, рабочих, отстаивающих свои взгляды, бросающих вызов рутине, бездушию и формализму. Книгу перевел Владимир Бжезовский — член Союза писателей, автор многих переводов с белорусского, украинского, молдавского, румынского языков.
Подарок любителям классики, у которых мало места в шкафу, — под одной обложкой собраны четыре «культовых» романа Михаила Булгакова, любимые не одним поколением читателей: «Мастер и Маргарита», «Белая гвардия», «Театральный роман» и «Жизнь господина де Мольера». Судьба каждого из этих романов сложилась непросто. Только «Белая гвардия» увидела свет при жизни писателя, остальные вышли из тени только после «оттепели» 60-х. Искусно сочетая смешное и страшное, прекрасное и жуткое, мистику и быт, Булгаков выстраивает особую реальность, неотразимо притягательную, живую и с первых же страниц близкую читателю.
В своих произведениях автор рассказывает о тяжелых испытаниях, выпавших на долю нашего народа в годы Великой Отечественной войны, об организации подпольной и партизанской борьбы с фашистами, о стойкости духа советских людей. Главные герои романов — юные комсомольцы, впервые познавшие нежное, трепетное чувство, только вступившие во взрослую жизнь, но не щадящие ее во имя свободы и счастья Родины. Сбежав из плена, шестнадцатилетний Володя Бойкач возвращается домой, в Дубовую Гряду. Белорусская деревня сильно изменилась с приходом фашистов, изменились ее жители: кто-то страдает под гнетом, кто-то пошел на службу к захватчикам, кто-то ищет пути к вооруженному сопротивлению.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.