Вновь с тобой - [18]

— Я знаю, — уныло сказала Габби. — Я ведь слышала ваш разговор.

— Слышала, да не все — к несчастью, — огрызнулся Марк. Его холодные глаза впились в Габби. — Что случилось потом, тебе конечно же известно.

Габби кивнула, и в глазах ее заблестели слезы. Когда Марк увез Пруденс из офиса, она уже заболевала гриппом. К тому времени, как Габби вернулась в Люцерн, а Марк улетел в Шотландию, грипп перешел в воспаление легких, и это вызвало преждевременные роды. Пруденс умерла, успев взять с Алекса и Хилари обещание вырастить ее дитя как свое собственное. Вне себя от горя, Габби выпросила в школе трехдневный отпуск, но сразу после похорон вернулась в Люцерн, разминувшись с Марком буквально на считанные часы.

— До конца своих дней я буду жалеть, что не успел застать тебя, — мрачно проговорил он. — Твой телефон не отвечал, а твои коллеги на все мои просьбы говорили только, что ты переехала на другую квартиру. Тогда я бросился домой, надеясь, что там найду письмо от тебя… и не ошибся. Только в этом письме вместо твоего нового адреса было обручальное кольцо. Остальное, как говорится, уже история.

Он умолк, и Габби медлила, не в силах задать вопрос, на который Марк так и не ответил. Наконец он встал и повернулся к ней.

— Ты когда-нибудь задавалась вопросом, почему Пруденс, умница и красавица, так и не вышла замуж?

— Да, конечно. Мы все ломали над этим голову. Отец частенько поддразнивал ее, а Пруденс отшучивалась, что она, мол, уже замужем за своей карьерой. — Губы Габби дрогнули. — Но это, конечно, был только предлог.

— Ты мне веришь? — отрывисто спросил Марк.

Она одарила его долгим, испытующим взглядом.

— Думаю, что да.

— Почему?

Габби пожала плечами.

— Наверное, потому, что это похоже на правду.

— Именно об этом я и рассказал бы тебе много лет назад… если бы только смог, — угрюмо сказал Марк. — Бог свидетель, я из кожи вон лез, чтобы увидеться с тобой, поговорить, узнать, что же случилось! Твои родные были ко мне очень добры, но и они явно знали не больше моего. И в конце концов… даже самый настойчивый любовник в конце концов отступает. И забывает.

Габби вздрогнула, как от удара.

— Понимаю, — пробормотала она, — хотя мне кажется, что при таких обстоятельствах моя ошибка простительна…

— Только не для меня, — с горечью перебил Марк.

Эти слова странным образом утешили ее. Если Марк не может простить ее, значит, она ему по-прежнему небезразлична! Габби сморгнула слезы, лишь сейчас осознав, как это для нее по-прежнему важно.

— В чем дело? — резко спросил он.

Габби постаралась взять себя в руки.

— Дело в том, что меня мучает обычное человеческое любопытство. Я хочу… нет, я должна узнать, кто настоящий отец Люси. Пойми, для нас, Смоллов, это не имеет ровным счетом никакого значения. Люси просто наша младшая сестренка, и мы все ее очень любим. Но глаза у нее так похожи на твои…

Габби осеклась на полуслове, с ужасом воззрившись на Марка. Лишь сейчас она сообразила, у кого еще могли быть такие глаза.

Марк покачал головой, словно прочтя ее мысли.

— И опять ты ошиблась, Габби. Мой отец, как и я, не склонен к неверности. — Он криво усмехнулся. — Люси мне не дочь и не младшая сестренка, она — моя кузина.

7

В голове у Габби понемногу начало проясняться.

— Ты видела моего дядю один только раз, — продолжал Марк. — На приеме, который мои родители устроили по поводу нашей помолвки.

Габби прекрасно помнила тот день. В числе гостей, которых ей тогда представили, был и Ларри Ленокс — Габби отлично запомнила его. Высокий, черноволосый, элегантный, он толкал перед собой инвалидную коляску, в которой сидела его больная жена Пенелопе.

— Люси — дочь Ларри, — сказал Марк. — Только не суди слишком строго ни его, ни Пруденс. Ларри был очень привязан к Пенелопе, но с тех пор как болезнь превратила ее в калеку, между ними не могло быть и речи об интимной близости… а ведь Ларри был намного моложе моего отца, мужчиной в самом расцвете сил.

Габби печально кивнула.

— Он ведь был адвокатом, верно? Как же Пруденс познакомилась с ним?

— Вышло так, что отец пригласил его на один из деловых приемов, которые с блеском организовывала Пруденс. Пенелопе не всегда могла участвовать в подобных мероприятиях, поэтому в тот раз Ларри был один.

Габби невесело взглянула на него.

— Стало быть, у них с Пруденс был роман.

Марк покачал головой.

— Нет, Габби. Не просто роман. Они полюбили друг друга с первого взгляда. Такое случается. Мои родители ничего об этом не знали, да и я не знал, пока Пруденс не сказала мне.

— С какой же стати она тебе открылась?

Марк угрюмо усмехнулся.

— Потому что когда я узнал, что она беременна, то пришел к тому же выводу, что и ты. На один ужасный миг я заподозрил в непорядочности собственного отца. Пруденс рассердилась не на шутку. В тот день в машине она устроила мне такую нахлобучку, что ей стало дурно, нам пришлось остановиться, чтобы она могла прийти в себя. В конце концов ей пришлось рассказать мне насчет Ларри, чтобы уничтожить мои сомнения. Она строго-настрого наказала мне хранить тайну. К тому времени Ларри был уже мертв, и Пруденс взяла с меня клятву, что Пенелопе никогда не узнает правды.