Вместе с комиссаром - [28]

И хотя все знали, что Антон не слишком говорлив, однако беседа налаживалась и становилась все живее. Но вдруг возбужденный детский голосок перекрыл все.

— Татка… татка приехал!.. — вбежав в хату, кинулась Верочка Антону на грудь. — А где мамка, таточка?.. — спрашивала она, крепко обхватив его заскорузлую шею руками.

Антон, растерявшись, стоял с девочкой посреди хаты и, в ответ на детские ласки, взволнованно целовал ее черненькую головку и недоуменно поглядывал на окружающих. Но не успел прийти в себя, как в хату прибежала Ульяна и, увидев эту картину, потихоньку, намеками объяснила солдату, в чем дело.

И тогда он решился. Сходил на кладбище и, мысленно посоветовавшись с матерью, в тот же вечер перевез Верочку к себе.

Так и стали, ожидая мамку, жить вместе отец с дочкой.

Прошло несколько лет. Устоялась, наладилась жизнь. В Церковище отстроились хаты. Да и колхоз стал на ноги. Антон Ясень по-прежнему работал сторожем. Подросла Верочка и начала ходить в школу. Узнала она, что погибла ее мамка. А Антон так привык к девочке, что не мог и дня без нее прожить. Напрасно намекали некоторые одинокие соседки, что худо мужику без хозяйки. Антон и думать не мог, как это изменить маленькой Верочке. Тем более что и в доме у них все ладилось. Справлялся он в хате после ночного дежурства сам, да и девочка много помогала.

А как хорошо было с Верочкой долгими осенними вечерами. За окном дождь, ветер гудит, даже ставни скрипят, а девочка, прижавшись к нему, просит:

— Расскажи, татка, как ты воевал?

И Антон, хотя не любил рассказывать об этом другим, охотно вспоминал о том, что ему довелось пережить на фронте. Говорил он медленно, часто останавливаясь, как бы заново переживая то, что происходило когда-то, а она, затаившись, слушала и часто вздыхала. Много случаев рассказал он ей, немало тягот довелось ему преодолеть за четыре года. Но больше всего запомнился девочке один рассказ ее татки:

— Вот как это было. Перед нашими окопами проходило минное поле. Мы тогда оборонялись, а немцы наступали. А чтоб им было труднее прорваться к нам, примерно в полукилометре от нас наши саперы наставили мин. Так что́ сделали, гады! Вывели из села стариков, женщин и ребят и погнали перед собой на мины. Невозможно было смотреть, как подрывались наши люди. Крик, вопли, плач… а стрелять по своим мы не могли. На наших глазах все погибли. А когда остались одни немцы, мы ударили так, что положили первые ряды, а остальные откатились назад. Глядели мы с болью на горы невинно загубленных людей и вдруг видим: что-то маленькое шевелится. Глянули в бинокль: ан это хлопчик живой… Что тут делать? Вызвались добровольцы спасать. Пополз один, но был подбит… И другой тоже не добрался. Погиб. Тогда вызвался из нашей роты один тихий, неприметный солдат. И вот он дополз и вернулся с раненым хлопчиком. И самого солдата ранило, но малыша он спас. В тот же день мы освободили все село.

— А кто он, тот, который спас хлопчика, тата?

— Был такой…

— А как его звали?

— Не помню… Был такой, — только и услышала она во второй раз.

Антон Ясень, как всем известно, человек неразговорчивый, замкнутый, никому не рассказывал о своих военных похождениях. Но Верочка все-таки однажды заставила его заговорить. Как-то в День Победы пригласили бывшего солдата Ясеня в школу. Видно, не без Верочкиной подсказки. Антон пришел. Он рассказал школьникам о том, как воевал, и опять про отважного солдата. Но так и не назвал его фамилии. «Был такой», — уже в который раз слышала Верочка в ответ на эти вопросы.

А по селу поползли уже новые шуточки. К прозвищу «Затишек» прибавилось еще и «Был такой». А дети, которые всегда интересуются наградами, иной раз больно обижали Верочку:

— У твоего таты, видно, ничего и нету!..

…Миновало несколько лет. Отстроилось и похорошело село. Поднялся против школы каменный колхозный клуб. Выросли дети. Вера ходила уже в десятый класс. Антон к ней приглядывался. Стала такой же неугомонной щебетушкой, как и ее мать. И только сам он не изменился. По-прежнему ходил на дежурство, а потом молча ковырялся в огороде. Люди даже забыли, что он и на войне был. И вдруг однажды приехал в село районный военный комиссар.

Прежде всего зашел к Антону Ясеню. А когда вечером народ собрался в колхозном клубе, на газике примчался комиссар, и с ним Антон и Верочка. Но больше всего удивились, когда военный комиссар, прочитав Указ, прикрепил на грудь бывшему солдату орден Славы и рассказал, за какой подвиг он награжден. И рассказ комиссара чуть не слово в слово повторил то, о чем неторопливо и порой неумело рассказывал детям Антон Ясень.

— Так вот кто этот «Был такой»! Вот тебе и Затишек! — послышалось из толпы школьников, стоявших у стены.

А если бы вы видели, как гордо возвращалась Верочка со своим татой домой.

ХРИСТЯ

Как увидела Христя синюю, зубчатую стену родного бора, ноги ее подкосились. Она присела на камень у дороги и как уставилась в туманную даль, так и не могла оторвать глаз. Там и теперь, казалось Христе, что-то таится неясное. И дрожащая рука еще крепче прижала небольшую ладанку к груди. А в этом засаленном лоскутке, с которым она не расстается не первый уже год, самое дорогое для Христи — несколько беленьких прядок — волосы ее Максимки. Оттуда — а где это, она и не знает толком, но далеко, в местности, которая называлась тошным именем Аушвиц, — Максимка не вернулся. Он лежал на нарах рядом с ней неподвижный, сухонький, зеленый, и в памяти ее остался беленький пушок над холодным лобиком, который шевелился, когда она в беспамятстве что-то шептала над ним. Христя лежала с неживым уже мальчиком целые сутки, боясь открыть, что он умер, знала, что его заберут и тогда она останется совсем одна… Ночью отрезала прядку белых волос и, завернув в тряпочку, спрятала за пазуху…