Вместе с комиссаром - [27]

— Мамка! Пойдем поглядим на нашего татку!..

А про Антона Ясеня все не слыхать. Ну, пускай фронт далеко. Немцы распускали слухи, что и Москву взяли. А теперь, как говорил недавно один партизан, где-то на Курской дуге бьются, и маленькая Верочка переспрашивала:

— Мамка, это какой дугой бьются? Той, в какую дедушка Восип (отец двоюродной сестры Ульяны) коня запрягает?

— Глупенькая ты!.. — шлепнула тогда Дорота Верочку. — Это так большое поле называется, где наши дерутся с гадами, оно далеко отсюда.

— А татка наш там?

— Там!..

И сама уже верила Дорота, что Антон и в самом деле — отец Верочки, и еще больше болело сердце, что его нет. Попал в Церковище один бежавший из плена и ушел в лес. Дорота спрашивала у него, не видел ли где Антона?

— Нет, должно, погиб, — сказал тот…

И Дорота горевала, что ответ этот лишает ее надежды на встречу.

Утешало Дороту только то, что все больше колошматили партизаны немцев. Вот и из ближнего местечка их выбили. Теперь только в районном городке держатся. Сбежал вместе с немцами и полицай Микита, который сам был из Церковища. В Церковище прочно расположились партизаны. А у Дороты почти официально находился их штаб. С окраины села хорошо просматривалась дорога, откуда можно было ждать нападения. И хотя были у партизан выставлены посты, Дорота не раз замечала, как партизанский командир и комиссар настороженно поглядывали в ту сторону.

Партизаны воевали. Выходили на операцию, исчезали на несколько дней и снова возвращались. В Доротиной хате теперь звучало и радио. И Дорота слышала сообщения Москвы о том, что немцы уже из многих мест бегут.

— Теперь нам надо бить их как можно крепче, — говорил Дороте командир отряда… — Надо всем, чем можно, помогать фронту гнать их отсюда.

Однажды он обратился к Дороте:

— Вот и тебе выпало задание. — И поставил перед ней корзинку с яйцами. — Надо отнести в город. Я скажу, кому передать.

Дорота удивилась, но когда командир снял несколько рядов яиц, увидела на дне маленькую черную бомбу. А что это была за бомба, она хорошо знала, за войну всего нагляделась.

Попрощалась Дорота с Верочкой и пошла. Не впервой выполняла она партизанские поручения, надеялась, что и на этот раз все обойдется хорошо. А неожиданно дело обернулось иначе. В городе, как назло, встретился ей полицай Микита. Он знал о связи Дороты с партизанами. Как ни старалась она отвести глаза, Микита разворошил корзинку и, обнаружив там бомбу, ударил Дороту кулаком, как гирей, так что она потеряла сознание.

А потом тюрьма, и никто уже не слыхал, куда девалась Дорота.

На Церковище же налетела тьма карателей. Снова отогнали партизан в лес. Ульяна забрала Верочку к себе. Перевезла она кое-что из самых нужных вещей Антона и Дороты. А Верочка не расставалась с отцовской карточкой, которую она сняла со стены в Затишке. Была у нее и фотография матери. Теперь уже Верочка ждала обоих — и мамку, и татку.

Весной Верочка бегала от тетки в Затишек узнать: а может, появились мамка с таткой, да забыли о ней. Но уже издалека видела, что напрасно надеялась, потому что знакомая хата за рощицей стояла по-прежнему с закрытыми ставнями, с прибитыми к ним крест-накрест досками.

— Погоди, погоди, уже недолго, — утешала Верочку тетка.

А однажды утром, когда взрывы так тряхнули хату, что даже стекла посыпались, тетка схватила Верочку и бросилась с ней в погреб под сенцами.

— Не бойся, — прижимала она девочку к груди, — это мамка с таткой немцев выгоняют.

Днем, когда все вокруг стихло, вышли они на улицу. И увидели, что с выгона бегут в село запыленные солдаты в касках, с автоматами наперевес. Разве только на минуту останавливались они у какой-нибудь хаты напиться воды и бежали дальше. С цветами встречали их жители. Обрадовалась и Верочка, когда принял от нее несколько ромашек один дядя, который высоко поднял ее и поцеловал, а сам побежал за товарищами. Верочка посмотрела на его усы, но это был не татка, спросила у Ульяны, а та сказала:

— Татка, видно, из другого села немцев выбивает. Подожди, подожди, придет… А с ним и мамка вернется.

Не раз еще потом ходила Верочка в Затишек, поджидая своих.

И вот однажды на рассвете Антон Ясень пришел домой. Пришел запыленный от долгой дороги, с вещевым мешком за спиной. Как только ступил во двор и увидел заколоченные окна, сразу почуял недоброе. Он даже не решился войти в хату. Присел на покореженном крыльце, глянул на кучи мусора во дворе, на зияющую в хлеву дыру вместо двери и понял, что тут давно уже никто не живет.

А скоро он уже знал, что мать его умерла и некоторое время жила здесь Дорота с дочкой. И что Дороты тоже нету. Рассказали ему обо всем соседки, которые гнали коров на выгон. С ними же он и перешагнул порог своей хаты. Поставил Антон свой солдатский мешок на лавку, сел за стол и охватил голову руками. Слушал соседок, изредка отвечал на их вопросы и не заметил, как в хате набиралось все больше и больше народу и как появились перед ним на столе и буханка хлеба, и кувшин молока, и стрелки лука, а тут же и бутылка, заткнутая куделью. Ее принес тоже солдат, вернувшийся домой раньше и работавший уже колхозным кузнецом.