— Открывай, — поторопил его Старожил.
Карн распечатал письмо и стал его читать. По мере чтения он все больше выпрямлял спину.
— Кажется, то, что нам надо, — сказал он. Немного погодя добавил: — Точно. Вот, прочти.
Старожил читал медленно, склонив голову набок.
— Вроде она чересчур беспокоится. Я бы позвонил этому врачу. Если поторопишься, застанешь его в кабинете. Врачи не любят работать по субботам после обеда.
— Но если она такая порядочная, как следует из письма, то обидится, если я стану наводить о ней справки?
— Да ничего не обидится. Просто спроси, больна старушка или нет. Очень надеюсь, что больна.
Карн повернулся к нему.
— Только пойми меня правильно, сынок. Раз мы наймем кухарку, которая уже замужем, она не так скоро от нас сбежит.
Карн отсутствовал полчаса и вернулся с торжествующим видом:
— Все в порядке. Когда я позвонил, врач уже собирался уходить. Женщину зовут Марта. Он сказал, что она порядочная и трудолюбивая. Ее мать переутомилась, когда ухаживала за смертельно больным мужем, заболела пневмонией на его похоронах, выписалась из больницы, но никак не может выздороветь в таком сыром климате.
— А что еще он сказал?
— Ну, они хорошие люди и еле сводят концы с концами. Деньги от страховки они истратили и живут на жалованье малютки Марты. Говорит, что познакомился с ними обеими, еще когда Марта была маленькой девочкой. Родня у них есть, только очень дальняя.
Старожил покачал головой. Слишком уж хорошо.
— А муж Марты?
Карн нахмурился:
— Было плохо слышно, и я не все понял. Кажется, он ветеран, лежит в какой-то больнице и вряд ли поправится.
— Дети есть?
Карн нахмурился еще больше:
— Я спросил, но нас плохо соединили, и вмешалась телефонистка. Расслышал только, что кому-то «лучше в пансионат».
— Значит, муж не ветеран, — констатировал Старожил. — А то бы она получала наличными и на себя, и на детей. Значит, родилась где-то между войнами. Это как раз хорошо. А то Имолин нам устроит, если сюда приедет какая-нибудь молодая женщина, которая вот-вот овдовеет.
Карн снова нахмурился и подошел к окну. Его ранчо — прекрасное место для детей. Может быть, если Марта будет хорошо работать, он ей это предложит. Тогда она вряд ли уволится.
— Спросил, умеет ли она готовить?
Карн уклонился от ответа. Он не стал спрашивать о ее кулинарных способностях.
— Между прочим, — ушел он от важного вопроса, — док сказал, что они много читают. Им необязательно жить поблизости от города. Я ему сказал, что у нас плохо показывает телевизор.
— Тогда тебе надо им телеграфировать. — Сомнения Старожила развеялись, он был готов заключить сделку. — Вдруг они еще куда-нибудь написали. Надо сейчас же отправить телеграмму.
— Я должен быть на заседании ассоциации.
— Значит, я сам отправлю. А потом поеду в город, куплю билеты на поезд и пошлю им. Давай мне письмо.
Карн вышел. Старожил посмотрел ему вслед и покачал головой. Куда годится, что такой красивый парень, как Карн Карсон, связался с такой, как эта Имолин? А теперь ее уже никому не сбагришь.
Старожил принялся за чтение письма, но строчки сливались. Лучше взять лупу старой миссис Карсон.
Но сначала надо посмотреть на фотографию Марты.
Он так и сделал, затем взял лупу. Нахмурился и отложил ее в сторону. А потом хохотнул. Да это же сцена из спектакля, подумал он. Марта так и не сумела отрезать от фотографии изображения всех остальных. Вон тот парень у нее за спиной загримирован под провинциала. И она тоже.
Старожил читал и перечитывал письмо. Вот бедняжечка. Вконец отчаялась. Потом он повернулся и посмотрел на холм, где за деревьями скрывался большой дом.
— Имолин, — сказал он, — думаю, теперь ты получишь по заслугам.
Старожил продиктовал по телефону телеграмму для Марты Махони, потом нашел у миссис Карсон бумагу получше и принялся сочинять письмо. Он извел все листы, пока добился желаемого результата. После этого нашел фотографии дома на ранчо, вложил их в конверт, сел в «бьюик» и поехал к Карну. Ему понадобятся деньги.
Марта смотрела на список, но вместо него видела письмо. Она пыталась представить ранчо Карсона, вообразить, как Карн Карсон читает ее послание. Старик, подумала она, по крайней мере лет сорока пяти, может, старше. Почему-то он казался ей лысым и с моржовыми усами.
— Что-то не так со списком? — Теперь в комнате было тепло, и миссис Хогарт могла встать.
— Нет, думаю, я кое-что заменю. Может, мне стоит перекусить перед уходом?
— Остался суп, давай разогрею.
Почему-то сегодня еда показалась безвкусной. Тревога — плохая приправа. Но ей придется притвориться.
С Марты чуть не слетело всякое притворство, когда послышались шаги и стук в дверь.
— Телефон, — пронзительно закричал сын хозяина дома. — Это «Вестерн юнион», — добавил он с важным видом.
Марта чуть не свалилась с лестницы. Внизу она взяла себя в руки и кинулась к телефону.
На обратном пути девушка словно летела по воздуху, не чувствуя под ногами ступенек.
— Мам… — Ее глаза стали такими круглыми и черными, а лицо таким бледным, что миссис Хогарт испугалась. — Это от него, то есть он… Мы… то есть я… то есть… — Вдруг она расплакалась. — Он такой замечательный. Пришлет нам билеты на поезд и деньги.
