Властители Индийского океана. Становление морских связей между Европой и Азией - [27]

Глава 4 Война Аравийского моря

Некоторые исторические периоды заслуживают особого внимания. Один из них – 1508–1509 годы христианской эры. С точки зрения моряков, наибольший интерес в этом периоде представляют две морские кампании, происходившие в северо-западной части Индийского океана более или менее одновременно, но все же независимо друг от друга. Пожалуй, их участники даже не знали о существовании друг друга. В них участвовали с одной стороны представители одной и той же европейской нации, с другой – их азиатские противники. А для историка интерес представляет наглядная иллюстрация глубочайшей разницы характеров между представителями белой расы и арабами.

Когда Васко да Гама в сражении при Малабаре одержал победу над первым морским альянсом, созданным, чтобы не пустить европейцев в Индийский океан, он обеспечил первую демонстрацию истины, впоследствии неоднократно подтвержденной: европейское вооружение в руках компетентных тактиков одержит победу над вдесятеро большим противником, вооруженным только азиатским оружием. Этот источник победы был результатом превосходства европейцев в практическом интеллекте. Наука создала лучшие средства для ведения боя и лучшие корабли для их перевозки. Наука также научила людей, что делать, чтобы эти средства были наиболее эффективными.

Однако наука имеет свои ограничения, и временами достигается предел, в котором она перестает работать.

Когда выпущен последний снаряд, примитивное копье является более смертоносным, чем тяжелая пушка. А если нет времени, места или возможностей, положение может спасти, если его вообще можно спасти, сила характера. Васко да Гама доказал, что, когда речь идет о научной стороне войны, белый человек намного опережает представителей народов со смуглой кожей. Но Афонсу Албукерки и Лоуренсу Алмейда (сын Франсишку Алмейды) впервые продемонстрировали более важную истину: когда речь идет о моральной стороне войны, превосходство белых людей еще более очевидно. Оно было настолько огромным, что в определенных ситуациях белый человек мог обойтись вообще без оружия. Нередко возникали ситуации, когда наука оказывалась бессильной и все преимущества были на стороне азиатов, но последние вели себя как дикие звери, встретившие человека в джунглях, которого они могли с легкостью убить, но бежали под влиянием неконтролируемого страха. Эта форма паники ни в коем случае не была постоянным явлением, но Албукерки доказал, что такая слабость действительно существовала и на ней можно было сыграть. Это был, так сказать, последний шанс решительного командира в безнадежном положении. А Алмейда расширил тезис, доказав, что, даже если этот последний шанс использовать не удается, европейцы все равно могут встречать катастрофы с достоинством, что тоже имеет ничуть не менее впечатляющий моральный эффект. Эти уроки были получены и усвоены именно на воде, когда происходили первые столкновения между представителями Запада и Востока с оружием в руках. Исключением, впрочем только подтверждающим правило, можно считать японцев. Во всем остальном правило действовало на протяжении нескольких веков. Уже из недавних времен известен, к примеру, случай, когда три английских моряка в маленькой индийской шлюпке динги обратили в бегство и преследовали арабское невольничье судно с вооруженной командой численностью сорок человек. Они действовали в обстоятельствах, когда малейшее колебание могло стать для них роковым, и победили. Представить подобный инцидент, поменяв местами действующих лиц, невозможно.

Однако мы все же не имеем оснований утверждать, что даже такой отчаянный авантюрист, как Албукерки, в своем стремлении к успеху полностью полагался на неустойчивость восточного темперамента. Отплыв с Сокотры, имея в своем распоряжении только шесть кораблей и 450 офицеров и солдат, он прибыл к Ормузу, который, как обнаружилось впоследствии, защищал флот из 250 мелких и крупных судов и 15 тысяч человек. Скорее дело было в незнании материальных факторов. Представление Албукерки об Ормузе не шло дальше понимания его ценного стратегического положения, что было видно глядя на карту, и его коммерческой важности, как следовало из прочитанных им многочисленных отчетов. Немногие командиры решились бы на столь безрассудное предприятие, практически не зная, что их ждет впереди. Но еще меньше людей смогли бы одной только отвагой обратить почти неминуемый провал в грандиозный успех. Это как если человек входит в клетку тигра, ожидая встретить кошку, и, обнаружив тигра, завораживает животное взглядом и вырывает кость из его пасти.

В рассматриваемый нами период султанат Ормуза состоял из нескольких изолированных прибрежных селений, разбросанных между пустыней и морем на восточной части побережья Аравии. Его правитель имел столицу на острове Ормуз в северной части пролива с таким же названием, который являлся воротами в Персидский залив. Остров был слишком маленьким, чтобы на нем можно было что-то производить, однако его благоприятное географическое положение и удобный рейд сделали его главным сборным и распределительным центром торговли между Месопотамией и индийским Малабарским берегом. Якорная стоянка находилась в проливе, отделявшем остров от материка, где, прямо напротив острова, располагался начальный пункт множества караванных путей, уходивших в глубь страны. Благодаря своему островному положению город был защищен от набегов кочевников из пустыни, а набегам пиратов подвергался не чаще, чем любой другой порт региона. Его гавань была безопасной и легко доступной. Поэтому на Ормуз заходило много судов. Если верить описаниям XVI века, остров был местом встречи купцов из Египта, Сирии, Константинополя, Малой Азии, Ирана, Туркестана, Индии. Также сюда заходили суда из более удаленных стран – Бирмы, Явы, Сиама (Таиланда), Китая, Мозамбика и Абиссинии (Эфиопии). Поэтому коммерческий статус острова был сродни сегодняшнему островному порту Гонконг – центр обмена и торговли огромного морского региона. С точки зрения стратегии положение Ормуза – морские ворота Персидского залива – соответствует Гибралтару, воротам Средиземного моря. К тому же Ормуз был недоступным для наступления вражеской армии с суши. Как и Гибралтар, остров не мог помешать судну войти в Персидский залив, на входе в который он располагается, или выйти из него. Ширина Ормузского пролива слишком велика, чтобы его можно было держать под обстрелом с берега. Закрыть пролив мог только флот. И расположение Ормуза было идеальным для снабжения и ремонта такого флота.