Властелины Пограничья - [25]

- Умру я, и ты в то же мгновение отбросишь коньки, поняла? - разозлилась Кукбара, - Если я начну хиреть, я буду жрать тебя. Так делают все более совершенные организмы с менее совершенными, ясно тебе?

- Попробуй, кто ж тебе разрешит!

- А кто тебя спросит? Ты и не узнаешь об этом, солнышко. А теперь вон! Ты мне надоела! - Кукбара приложила ладонь ко лбу Пенелопы и больно ударила ее средним пальцем. Удар вроде бы незначительный, но Пенелопа не удержалась на ногах и полетела вниз.

***

Пенелопа в позе "лотос" сидела на ковре посередине кабинета. Сон? Слишком реальный, лоб болит, подбородок ноет. Пенелопа встала, халат был испачкан водой и грязью из лужи в пещере. Не сон - явь!

Пенелопа подошла к столу и достала общую тетрадь, большими жирными буквами написала в ней: "Кукбара!", закрыла тетрадь.

На часах было без пяти четыре утра. Еще четыре часа дежурить. Пенелопа пошла по больничным коридорам, цель у нее была совершенно определенная.

В палате Андреса царил покой. В неприкрытое окно подал свет фонаря. Андрес в этом свете казался бледным, седым, почти мертвым. На его лице застыла печать боли. Он испытывал эту боль недавно, может она все еще отдавалась в его теле.

Пенелопа присела возле него на стул.

- Что же с тобой делать? - спросила она тихо. Больной не слышал ее.

Она смотрела на него и думала о том, что все сложилось как-то до ужаса неправильно. Что все это адская иллюстрация поговорки: "За что боролась, на то и напоролась". Что принципы и вправду не позволят ей быть ближе с тем, кто раз уже отказал ей.

Весь мир казался ей тюрьмой, открытие Пограничья только сузило стены этой тюрьмы, да лишило воздух кислорода.

Но вот уж точно: сама виновата! Ван Чех какое-то время будет рядом… И если нельзя быть, то можно устроить его судьбу… Нужно это сделать.

Судорожные хрипы отвлекли Пенелопу от рассуждений. Андрес задыхался, он судорожно открывал и закрывал рот, губы его синели, лицо становилось бледнее с каждой минутой.

Пенелопа сильно закусила палец. Андрес умирал, она видела, как холодным потом покрывается его лоб, как пальцы комкают пододеяльник. Звать реанимацию было нельзя, и не звать тоже. Не позовет, уволят, позовет - бедняга будет мучиться еще долго, если его вообще можно спасти. Пенелопа была уверена, что это дело рук Кукбары, то есть ее собственных рук. Наконец, она решилась и вызвала реанимационную бригаду. Спасти Андреса уже было нельзя, но когда тело перекладывали в мешок, чтобы отвезти в морг, Пенелопа заметила, какое красивое и светлое лицо было у него, даже что-то вроде глуповатой улыбки изображали губы.

Пенелопа крепко выпила в кабинете, написала докладную. Подумала и быстро написала характеристику доктору ван Чеху. В ней она особо упирала на то, что лучше заведующего 4-ым отделением не найти. Бумага до поры до времени была положена в ящик стола, рядом с общей тетрадью.

Глава 13.

Пенелопа ушла в отпуск. Она взяла положенные ей два месяца отпуска и путевку в санаторий, чтобы отойти от стресса, полученного смертью Андреса.

Ван Чех провожал ее на вокзале, его немного нервировало спокойствие Пенелопы. Он чувствовал, что это напускное, но попытки как-то вызвать ее на диалог успехом не заканчивались. Пенелопа что-то скрывала, бежала в санаторий не то от мужа, не то от ван Чеха, не то от себя самой.

- Не ругайся, когда приедешь, а от нашего отделения останется пепелище, - шутил ван Чех.

- Ты справишься, - ласково отвечала Пенелопа, - И перестань о работе, я слышать ничего не хочу больше о психиатрии. Сама бесчеловечная наука о человеке. Самая безобразна и жестокая, - спокойно продолжала она, - Я уже жалею, что стала доктором.

- Ты защитила восхитительную диссертацию. Ты помогаешь больным…

- Ты - чудовище, Октео, - Пенелопа улыбнулась, - напоминать мне о моих былых заслугах, когда я все хочу бросить…

- Все бросить? - у доктора по спине пробежали мурашки.

- Да, именно. Я хочу отдохнуть, а потом думать. Сейчас же есть большое желание все бросить.

- Почему?

- Не спрашивай. Слишком много причин, - она нежно погладила печального доктора по руке, - И с тобой это точно не связано. Скорее наоборот, ты один из предлогов "за", чтобы остаться на работе.

Ван Чех на прощанье порывисто обнял Пенелопу.

- Ну, иди, иди уже, - тихо, но настойчиво выпихивала его из вагона Пенелопа.

***

Первый день доктора ван Чеха в качестве исполняющего обязанности заведующего отделением начался не хорошо. Его вызвали к главному врачу. Доктор вошел, повторяя себе, как мантру, слова Пенелопы: "Помни, что ты Вальдемар Октео ван Чех".

- Садитесь, юноша, - с непробиваемым ледяным спокойствием сказал фон Бохель, даже не глядя на вошедшего.

Ван Чех проникшись величиной момента, сдержанно сел на краешек стула и сложил руки перед собой, как ученик.

- Пенелопа много говорила мне о вас, - неприязненно сказал фон Бохель, - Я ничуть не удивился, когда она назначила вас своим И.О., но учтите, мое уважение распространяется только на доктора ван Тащ, а не на ее любовников.

- Что? - неожиданно развеселился доктор и сел на стул поглубже.

- То, что слышали, юноша. Все это знают.

Доктор зашелся басовитым хохотом не в силах сдержать какого-то бешеного восторга. Он закрыл лицо руками и долго еще не мог успокоиться. Фон Бохель наблюдал за этим с тупым непониманием. Выцветшие глаза, выпучились на ван Чеха и неподвижно созерцали мучительно хохотавшего доктора.