Власть - [75]

В этот момент из мегафона раздалась новая угроза, перекрытая голосом Трифу:

— Конечно, и я тоже об этом говорил! Люди собираются и спасут нас!

— Спасут? — зло ответил Дрэган скорее не его словам, а своей собственной мысли, предельно ясной: — Слышите, что они говорят? Мы умрем здесь. В этом можете не сомневаться. Даже если на площадь хлынет народ, они все равно из мести взорвут нас вместе со зданием примэрии…

— Очистите улицы! Иначе мы немедленно подорвем тех! — слышался голос.

Трифу одурело посмотрел сначала прямо в лицо Дрэгану, потом отвел взгляд, будто боялся, что тот прочтет его мысли. Тонкие ноздри Трифу раздулись, словно он принюхивался к чему-то. Он вытянул шею сначала к двери, затем в сторону площади, прислушиваясь, и, будучи больше не в силах сдерживаться, начал орать. Глаза у него помутнели, как у бешеной собаки:

— Не верю! Идиоты! Глупцы! Вы приносите меня в жертву, вы взяли меня с собою сюда, чтобы я погиб здесь. Почему?.. — Он отступил назад, притянул к себе спинку стула, прикрываясь ею, будто кто-то намеревался что-то бросить в него. — Я терпел, надеялся, что, может, придут освободить нас, вы поставите и меня на почетное место, потому что я рисковал вместе с вами! А так?! Умереть?! Почему я должен умереть? Я презираю вас, слышите? Презираю!

Он посмотрел направо, затем налево, как затравленный зверь, и, выбрав момент, сорвался с места и рванулся к двери.

Лишь его шаги некоторое время раздавались в темноте коридоров примэрии.

— Господин журналист, скажи: до какого места доходит шнур? — спросил Киру, продолжая прерванную мысль.

Все внимательно прислушались. Вопрос Киру был очень интересным и не мог не вселить хоть какую-то надежду.

— Шнур… — Катул сосредоточился, изо всех сил пытаясь вспомнить. — Думаю… Нет, нет… я уверен, теперь я вспомнил: до ящика! До черного, не очень большого ящика.

Киру прикинул что-то в уме, потом ровным голосом произнес:

— Та-ак!..

Все выжидательно смотрели на него. И Киру понял это. Он по очереди обвел всех взглядом, мотнул головой и сказал:

— Ясно. Это не бикфордов шнур, а электрический провод. Никакой надежды на спасение нет. Взрыв произойдет мгновенно после поворота рукоятки.

Все притихли.

— Вы уверены? — спросил Катул.

Киру приложил руку к груди, как человек, которому нанесли оскорбление, и поклялся:

— Клянусь моей Смарандой и двумя моими близнецами… — Его губы побелели и замерли на половине фразы. В глазах застыло восхищение, смешанное с болью. — Слабенькие такие, худенькие. Когда я прихожу домой, они всегда смеются… Смеются беззвучно, раскрывая маленькие глазенки и чмокая беззубыми ротиками…

В его голосе звучала нежность, и казалось, он видит своих малышей перед собой и ласкает их.

— Профессор, — сказал Дрэган, приближаясь к старику, — вот мы сейчас умрем. Как вы думаете, с точки зрения истории мы сделали шаг вперед?

Профессор растерянно посмотрел на него. Вопрос Дрэгана оторвал его от каких-то мыслей.

— Я бы не осмелился сказать ни да, ни нет. В моем возрасте я кое-чему научился. — Он кивнул головой. Впервые его видели так глубоко взволнованным, и он не пытался скрыть свое волнение. — Да, вы правы. Они угрожают нам смертью, поэтому мы взбудоражены. Нам надо брать пример с великих исторических личностей, и мы должны сохранять спокойствие. Вот сегодня я говорил вам о русских войсках, которые прошли через наш город. Об их исключительном моральном духе, их вере в свое дело, о вере, которая превыше смерти. Поразительное откровение для меня! Я изучал историю всех войн, и для меня было удивительным, что народ, армия могут быть такими сплоченными, такими верными делу, которому служат.

— Это результат коммунистического воспитания, господин профессор.

— Возможно, не знаю, но ни у кого никогда до сих пор не был так высок моральный дух, как у этих людей, — убежденно заявил старый профессор.

— Это новая мораль, более высокое понимание родины и патриотизма, непоколебимая вера в свои силы и в правоту своего дела. Советская Армия прославилась именно потому, что она состоит из людей с такими убеждениями. — Дрэган говорил резко, даже очень резко, будто кому-то возражал.

— В любом случае следует отдать дань уважения генералам, сформировавшим такую армию!

— Не только генералам, но и партии, господин профессор. Увидите, мы воспитаем наш народ в таком же духе!

Профессор посмотрел на него с удивлением. Его поразил твердый тон Дрэгана, но он понял, что тот на самом деле дает отпор всему, противостоящему его взглядам, и что аргументы, приведенные им, адресованы не ему, профессору, а всем врагам Дрэгана, тем, кто хотел бы заставить его замолчать.

— Такое сознание у людей формируется не сразу, но оно все же формируется. Видите, советские люди несли на своих плечах основную тяжесть войны, но они всегда находили в себе силы преодолевать трудности. Они никогда не сомневались в своей победе. И все это благодаря высокой убежденности советских людей. Они смогли освободить свою страну, и вот сегодня они побеждают и помогают другим народам освободиться. Вера в правоту своего дела — это знамя армии, господин профессор. Будьте уверены, только коммунисты могут превратить эту убежденность в подлинное сознание самых широких масс. Поэтому такой объективный и честный человек, как вы, стал восхищаться Советской Армией. Поэтому, после того как я увидел сегодня, какая масса людей явилась по нашему призыву, я остаюсь спокойным и ничто не может вывести меня из себя, даже мысль о том, что я погибну здесь. Я знаю, наше дело победит. Вы не верите в это, господин профессор?