Власть - [43]
— Господин Дрэган, мне не хотелось бы заниматься политикой. Понимаете? Я не хочу заниматься политикой.
— Очень хорошо, господин капитан!
В дверях появилась худенькая фигура профессора. Дрэгана это очень обрадовало:
— Господин профессор!
— А, господин примарь. — Профессор в свою очередь тоже был рад этой встрече. — Примите, прошу вас, мои поздравления… Я восхищен, просто восхищен… — Однако, увидев, что Василиу и Дрэган заняты личной беседой, профессор поспешил извиниться: — Простите меня, я постучал в дверь, но вы были настолько увлечены разговором, что, вероятно, не услышали. Капитан, мне хотелось бы вас поздравить. Вы поступили великолепно! Я сделал бы точно так же. Это исторический момент, и мы не должны противиться ему. Напротив!.. Представьте, наш странный директор передал мне, чтобы я вел себя более сдержанно. В ответ на это я иду в примэрию, чтобы предложить свои услуги отрядам, которые станут контролировать спекулянтов! Сейчас же иду…
— Прошу вас, в этом нет никакой необходимости.
Однако профессор стоял на своем:
— Нет, нет, я иду. Такой же поступок, какой совершили вы, капитан, обязан сделать любой честный человек. Привет! — В дверях он что-то вспомнил и повернулся: — Сегодня я слышал по радио… У нас великий день, и не только здесь, но и на фронте!.. Освобожден Клуж, господа! Клуж — само великолепие! Советские войска и наши части вошли в город. Их встретили с триумфом. По радио назвали имя одного генерала, который жил у меня на квартире, вот в этой комнате. Иван Петрович. Моя жена его знает. Большой человек, господа! У Ивана Петровича была мечта — дойти до Берлина. «В Берлин, а потом — мир», — говорил он. Такие дойдут! Трудности войны их так закалили, что непременно дойдут. Они борются с фашистами не только для себя, но и для всего человечества! Это мне в них нравится больше всего. Они непоколебимо верят в победу гуманности. Я со свойственной мне любознательностью хорошо изучил их. Это исторический феномен! Они удивительно человечны и верят в свою гуманную освободительную миссию так, как никто ни в одной из существовавших до сих пор армий. Это великая сила! Это великая власть! И как бы ни старались враги, их моральное превосходство служит гарантией победы. Будучи студентом, я изучал историю человечества и войн. Я всегда выбирал армии, в которых мне хотелось бы быть. Но такой армии, так сильно истерзанной войной и все-таки сохранившей в своих людях особую моральную красоту, я представить себе не мог. Когда я воочию увидел их, то понял, что сила этих людей в чем-то особенном. Это великий секрет! Они непременно дойдут до Берлина, и тогда на земле установится мир, как говорил Иван Петрович… Это же говорю и я: мы должны отстоять свою свободу! И ни шагу назад!.. Ну, а теперь я пошел.
Через приоткрытую дверь Дрэган видел, как профессор направился к выходу. За ним робкой тенью скользнула к двери старенькая жена. Дрэган не видел ее лица, но по жестам понял, с какой озабоченностью она провожала мужа. При всем своем страхе за него она не решалась ему перечить и останавливать. Послышался стук закрывшейся двери.
Дрэган поднялся.
— Слышали? — сказал он офицеру. — Ясно, как думают люди?
Василиу пристально посмотрел на него.
— Ясно. Вот сниму форму и приду к вам.
— Зачем же снимать военную форму?
— Ну а как же? Так я — ответственное лицо и обязан выполнять приказы.
— И разве они важнее, чем то, что приказывает вам ваше сердце?
— Вот именно поэтому.
— Лучше сделайте так, чтобы ваши солдаты понимали все так же, как понимаете вы, — сказал Дрэган и, улыбнувшись, добавил: — Только, возможно, они поняли все уже раньше вас.
Василиу все еще продолжал колебаться.
— Как же это так? Воспользоваться своим положением, чтобы политические идеи… — не закончил он свою мысль.
— Так что же вы замолчали? Продолжайте!.. — В голосе Дрэгана послышалось раздражение. — Для того чтобы политические идеи обрели силу? Это вы хотели сказать? Да? Не беспокойтесь, они обретут ее и без вас!
И Дрэган вдруг почувствовал, как рассеиваются сомнения капитана, колебания которого уже начали его раздражать. Перед ним был сейчас нерешительный, неуверенный человек, и это не нравилось Дрэгану. Он решил, что пора уходить, иначе он непременно скажет все, что думает о Василиу.
— Ладно, дело ваше. Хорошенько подумайте… До свидания…
«Вот как получилось, — думал он, уходя от капитана. — Я пришел для того, чтобы он мне поверил, что у меня ни в чем не было личной заинтересованности. Хотел просить его не думать обо мне как-то иначе, и вместо этого судьею ему был я, а не он!»
Когда Дрэган вышел на площадь, ему повстречался вице-председатель национально-либеральной партии Сегэрческу.
— А, мои поздравления, господин примарь, мои поздравления!..
Дрэган недоверчиво окинул взглядом его маленькую фигурку, похожую на восклицательный знак.
— Мои поздравления! — продолжал настойчиво повторять тот. — Имейте в виду, я не из тех, кто расточает любезности. Вы достойны этого места. Ваш предшественник был тупица. Типичный дуб. Во времена Антонеску он занимал пост помощника примаря. Одно слово — кавалерист. Из тех, у кого на сапогах впереди пришиты пуговицы, чтобы ненароком не надеть их наоборот. Ха-ха-ха!
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).