Владычица морей - [8]

– Расскажи мне о своей родной земле. Его голос дрогнул от избытка чувств:

– Шотландия – это моя любовь. Я люблю ее даже больше моря. Просторы с высокими скалистыми утесами и необъятными лесами. – Еще мягче он продолжил: – Природа там сурова, но в ней есть своя красота: зеленые долины с прозрачными озерами, а летом в лугах цветет вереск и глаз едва может это объять.

Задумчивым тоном она произнесла:

– Должно быть, замечательно жить на такой земле.

– Расскажите мне о вашем родном доме.

Поколебавшись, она сказала:

– Мой дом – «Ястреб».

Он широко улыбнулся.

– Откуда вы родом?

– У меня нет родины. Только «Ястреб».

Он пристально посмотрел на нее.

– Жаль. У каждого должен быть родной дом, место, откуда он родом. А Торнхилл?

Кортни бросила быстрый взгляд на рулевого. Торнхилла рядом не было, он ушел на ночь в свою каюту.

– Он считает своей родиной Францию.

– Но он англичанин. Его выдает манера говорить.

– Постарайся, чтобы Торнхилл этого не услышал. Он поклялся в верности Людовику[3] и дал обет мстить английским псам, посмевшим перейти ему дорогу.

Рори промолчал. Хочет того Торнхилл или нет, было ясно, что он англичанин по рождению и воспитанию. Чем же его наказала Англия, что он затаил такую злобу? А если он был наказан, то не предполагает ли это преступления? В каком преступлении виновен Торнхилл?

– Независимо от его обета мести, этот человек – англичанин. И, как его дочь, вы – англичанка. Не так ли?

Кортни рассмеялась. Рори почувствовал волнение от ее негромкого смеха. На борту мрачного пиратского судна редко слышались столь волшебные звуки.

– Торнхилл объявил меня французской подданной.

– Подданной – возможно, – задумчиво сказал Рори, – но я достаточно повидал француженок и могу сказать, что вы ни на одну из них не похожи.

Ее волосы золотисто-каштанового цвета и глаза, похожие на штормовое море, говорили за то, что она ирландка или англичанка. Белая, как фарфор, кожа загорела, но корабельная жизнь любую северную красавицу превратит в солнечную богиню.

– Кортни. – Он дотронулся до ее волос. Они были мягкие, как шерстка породистого жеребенка. Он едва преодолел желание запустить обе руки ей в волосы.

Она же никогда в жизни не слышала, чтобы так произносили ее имя. В его устах оно прозвучало благоговейно, как молитва.

Кортни сделала шаг назад, взмахнув кинжалом.

– Откуда ты знаешь мое имя?

– Старик сказал мне.

– Бони? – Она внимательно смотрела на него, стараясь в надвигающейся темноте разглядеть его глаза.

– Да.

– А с какой стати он так разговорился?

– Я хотел знать настоящее имя владычицы морей.

При упоминании своего прозвища Кортни печально улыбнулась.

– Да, так меня называют моряки.

– Да, так. – Он шагнул поближе и почувствовал, как она застыла.

Не желая отступать, она решила стоять на месте, но ее рука покрепче сжала рукоять кинжала.

– Ты знаешь мое имя, а я твоего не знаю.

– Рори, – сказал он, глядя на нее из-под опущенных век. – Рори Макларен.

– Рори Макларен, – медленно повторила она, как бы проверяя его имя на слух. – Красивое имя. Гордое.

Он замер, потрясенный тем, какое впечатление произвел на него звук его имени у нее на устах.

Снизу из трюма послышались голоса, и они поняли, что сейчас кто-то явится, чтобы увести его в плавучую тюрьму. Не имея времени на размышление, Рори подошел к ней так близко, что они почти коснулись друг друга. Его руки, звякнув цепями, дотронулись до ее лица. Она вздрогнула и хотела отпрянуть, но он так крепко сжал ее, что она не могла не только отойти, но даже отвернуться от него.

– Не смей. Я приказываю отпустить меня.

– Вы боитесь гнева Торнхилла или моего прикосновения, Кортни?

У нее перехватило дыхание, и она буквально застыла на месте, боясь пошевелиться. Ощущение его загрубевших рук у нее на коже было приятно.

– Я не хочу, чтобы из-за меня кто-нибудь пострадал так, как мой друг Иэн Горн. Пусть даже невольник Рори Макларен.

– Он лишился руки не из-за вас, – прошептал Рори, – а из-за жестокости Торнхилла. Насколько я понял, парень спас вам жизнь.

– Но ему пришлось для этого дотронуться до меня. И он заплатил слишком дорогую цену.

– Да. – Рори приподнял ее лицо и долго вглядывался в него.

Щеки у Кортни запылали, а Рори добавил:

– Возможно, за такую красавицу цена не была слишком велика.

Слезы навернулись ей на глаза, но она их быстро сморгнула.

– Вы заплакали от моих слов?

– Вот еще! Я не какая-нибудь изнеженная особа, которая плачет от слов. Или когда ей больно, – с яростью сказала Кортни, повторяя наставления Торнхилла и вытирая слезы.

Он сдержал смех и ласково произнес:

– Конечно же, нет. Вы вообще ни на каких особ из тех, что я встречал, не похожи. Но, – с нежностью добавил он, – слезы не всегда признак слабости. Я видел, как рыдал отец, когда хоронили мою мать, а Макларены – сильные люди. Иногда нас переполняют чувства, и тогда мы оплакиваем тех, кого любим.

На мгновение она расслабилась, борясь с непреодолимым желанием поплакать. Господи, что это нашло на нее? Почему добрые слова этого человека и простое прикосновение заставляют ее рыдать? Она подавила всхлип и сморгнула слезы.

Кортни не верилось, что все это происходит с ней. Она никогда не плакала. Ни тогда, когда ее юная жизнь круто изменилась, ни тогда, когда ее заставили вести суровую жизнь пирата. И, конечно же, ни тогда, когда Торнхилл наказывал ее плетью за непослушание. Только один раз она рыдала: когда Йэну Горну отрубили руку. Тогда ей казалось, что сердце разорвется от горя. И вот теперь ласковые слова и прикосновение этого незнакомца довели ее до слез, и от этого ей было неловко.