Владимир Высоцкий как гений песенного ширпотреба, сгоревший в творчестве ради излишеств - [14]
То же произошло и с Александром Калягиным. Он репетировал брехтовского Галилея, когда кто-то из любимовского окружения засомневался: дескать, не толстоват ли Калягин для этой роли? Не знаю наверняка, так ли это, но роль Галилея получил Высоцкий, после чего Калягин ушел из театра.»
С точки зрения местами спорной любимой теории Григория Климова касательно дегенерации, Владимир Высоцкий был далеко не бездефектным человеком. Правда, с точки зрения этой теории, далеко не бездефектным был и сам Климов, из-за чего и смог написать вещи, привлёкшие широкое внимание в России начала 1990-х.
Ещё раз про то выдуривание ковра на базаре Высоцким для кого-то из своей «бригады». Многие вспоминатели говорят, что Высоцкий был хорошим товарищем. Но забота о товарищах — это опосредствованная забота о себе самом: если ты делаешь добро своим товарищам, то они, скорее всего, когда-нибудь сделают ответное добро тебе. Таким образом, в заботе о товарищах есть здравость и ум, но нет величия. Величие есть в заботе о совсем посторонних. Посторонним в той ситуации был продавец ковров. Ну, о посторонних Высоцкий иногда под настроение тоже заботился: к примеру, я читал рассказ Оксаны Афанасьевой о том, как он подвёз какую-то семью в своём автомобиле. Семья якобы узнала Высоцкого и потому сидела с «деревянными лицами». На самом деле лица были «деревянными», возможно, потому, что Высоцкий ехал на слишком большой скорости.
Ещё из Википедии («Владимир Высоцкий»):
«По воспоминаниям друзей, Владимир Высоцкий любил быструю езду на автомобиле со скоростью около 200 километров в час и часто разбивал свои машины.»
«Первый автомобиль Владимира Высоцкого — „Волга ГАЗ-21“ серого цвета, приобретенный им в 1967 году, а затем им же и разбитый.»
«В 1971 году он одним из первых в СССР купил себе ВАЗ-2101 („копейку“) с номерным знаком 16-55 МКЛ. Жизнь автомобиля была недолгой — Владимир разбил машину вдребезги после нескольких поездок за рулем.»
«Марина Влади привезла ему из Парижа Renault 16, полученный ею за съёмки в рекламе. Высоцкий разбил „Рено“ в первый же день, въехав на остановке в автобус.»
«В 1976 году у Высоцкого появился первый „Мерседес“ 1975 года выпуска…»
«В конце 1979 года на гастролях в Германии Владимир купил спортивное двухместное купе Mercedes 350…»
«Но до Москвы Высоцкий на нём не доехал: на строящейся к Олимпиаде магистрали Москва-Брест сразу за Минском на скорости около 200 км/ч он не справился с управлением и улетел в кювет. „Мерседес“ восстановили уже после смерти актёра.»
Возможно, быстрая езда позволяла Высоцкому чувствовать себя совсем русским… Но за рулём он был особо опасным для окружающих, и если простое побитие фар могло иному плебею дать основание для гордости («в меня врезался сам Высоцкий!»), то, скажем, получение серьёзных травм ребёнком наверняка вызвало бы совсем другую реакцию («да мне плевать на то, кто он!»).
Для меня как закоренелого антиавтомобильщика эта нездоровая привязанность Высоцкого к легковому автотранспорту выглядит отвратительно.
А. Вайнер о Высоцком (ст. М. Цыбульского «Владимир Высоцкий в Одессе»):
«Он всё делал очень быстро, передвигался почти бегом, ездил на машине так, что одна машина всегда у него была разбита.»
То есть Высоцкий как бы был вынужден иметь в собственности одновременно несколько автомобилей и попеременно их разбивать, в том числе, наверное, об автомобили менее обеспеченных людей.
Деструктивное у Высоцого:
И др.
Большое место в песнях Высоцкого занимает сопутствующая пропаганда табакокурения и потребления алкогольных напитков:
(«Деревянные костюмы»)
И др.
Высоцкий как абсурдизатор (абсурдизация — разновидность деструкции: разрушение мышления) отличился участием в создании музыкальной сказки (дискоспектакля) «Алиса в Стране чудес» по мотивам одноимённой абсурдистской книжки Льюиса Кэрролла. Этот абсурдизаторский проект реализовывался в 1972–1976 гг. Пластинки потом якобы пользовались большой популярностью и до начала 1990-х довыпускались чуть ли не каждый год. Я их, правда, не видел и не слышал: наверное, расходились из-под прилавка как дефицит.
Из Википедии (статья «Алиса в стране чудес (радиопьеса, 1976)»):
«После окончания записи состоялся художественный совет, на котором Наталья Сац „обвинила Всесоюзную студию грамзаписи в том, что она развращает детей чудовищными песнями Высоцкого“. Лозинская была уволена, директор Всесоюзной студии грамзаписи Борис Давыдович Владимирский слег с инфарктом.»
(Это, кстати, к тому, что далеко не все советские евреи, работавшие в искусстве, маялись деструктивной дурью, как это кажется пламенным российским жидоедам, воспитанным на книгах Григория Климова.)
«Всеволод Абдулов (рассказчик пластинки) вспоминал об одном из худсоветов фирмы „Мелодия“: „Профессиональные композиторы и поэты прослушали часть готового материала и сказали: „Да вы что? С ума сошли? Мы — взрослые — ничего не поняли. А они хотят, чтобы это дети слушали… Закрыть немедленно.“ И такое повторялось несколько раз“.»
Для поверхностных авторов он [Станислав Ежи Лец] удобен в качестве источника эпиграфов, потому что у него не надо ничего ВЫЧИТЫВАТЬ, выделять из массы текста, а можно брать готовые хохмы, нарезанные для немедленного употребления. Чистоплотным писателям нееврейской национальности лучше его игнорировать, а если очень хочется ввернуть что-то из классиков, то надо пробовать добросовестно откопать — у Платона, Цицерона, Эразма Роттердамского, Бальтасара Грасиана и иже с ними. Или хотя бы у Баруха Спинозы: тот не стремился блеснуть словесными трюками.
Книга ориентирована не только на представителей специальных служб, но также на сотрудников информационно-аналитических подразделений предприятий и политических организаций, на журналистов, социологов, научных работников. Она может быть полезной для любого, кто из любопытства или с практической целью желает разобраться в технологиях аналитической работы или просто лучше понять, как устроены человек и общество. Многочисленные выдержки из древних и новых авторов делают ее приятным экскурсом в миp сложных интеллектуальных технологий.
Дураковедческое эссе. Апология глупости. Тоскливо-мрачная картина незавидного положения умников. Диагнозы. Рецепты. Таблетки.
Да, Лев Толстой был антинаучник, и это его характеризует очень положительно. Но его антинаучность обосновывалась лишь малополезностью науки в части построения эффективной моральной системы, эффективной социальной организации, а также в части ответа на вопрос, ЧТО считать эффективным.
Эрнест Миллер Хемингуэй (1899–1961) — американский свихнутый писатель, стиль которого якобы «значительно повлиял на литературу XX века».
Выбор поприща, женитьба, устройство на работу, плетение интриг, заведение друзей и врагов, предпринимательство, ораторство, политическая деятельность, писательство, научная работа, совершение подвигов и другие аспекты извечно волнующей многих проблемы социального роста рассматриваются содержательно, иронично, по-новому, но со ссылками на древних авторов.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
Виктор Цой — одно из самых ярких и опасных открытий, которые ожидают всякого подростка в русскоязычной части мира. Сам по себе Цой довольно симпатичен (если не думать о его соседях, которые, быть может, очень страдали от его ночных музыкальных упражнений за стенкой), но его ярые поклонники — это, как правило, расхлябанная мразь, загаживающая подъезды и пачкающая краской дома и заборы. Слабая нервная система, изнеженность, несклонность к самодисциплине, неспособность к систематическому усилию и букет дурных привычек — основные качества последователей Цоя.