Витя Коробков - пионер, партизан - [13]

— Давно уж. Еще в каникулы. Как раз перед школой.

— Давно? — удивился отец. — А ты все помнишь? Видно, еще что-нибудь случилось?

— Да нет. С тех пор нелады все. Я и не виноват вовсе, — тихо заметил Витя.

Отец нахмурился:

— Не виноват, говоришь? А кто виноват? Ты дерешься, а кто-то виноват!

— Да я ведь не зря, папа, — отозвался Витя. — Понимаешь, как это вышло. Я заступился за малыша, ну и….

— Ну, ну… Заступился, говоришь?

— Ну, да, — разгорячился Витя. — Я говорю: не тронь его, а он…

Волнуясь и сбиваясь, он рассказал о случае на пляже. Михаил Иванович молча выслушал, потом спокойно сказал:

— Это меняет дело.

— Ну, вот, — по-прежнему взволнованно продолжал Витя. — А они привязались. Аркашка Мирханов по всей школе разнес: пионер, а дерется. И с Марковым из-за этого ссора началась.

— Да что это, пионеру и подраться нельзя? — развел руками Михаил Иванович. — Что ж он, особенный какой, не такой, как все мальчишки?

— Выходит, что нельзя, — заметил Витя. — Я, конечно, виноват, — покаялся он. — Не утерпел.

— И правильно сделал, — встал отец.

— Правильно?

— Конечно.

— Ты же меня только что ругал.

— Напрасно, выходит, ругал, — ответил Михаил Иванович. — Не разобрался. Нет, Витя, — решительно сказал он. — За правду и подраться можно.

— И пионеру?

— А что же ты думал? Именно пионеру.

Михаил Иванович подошел к этажерке и, взяв книгу, полистал ее.

— Помнишь, у Николая Островского? — повернулся он к сыну. — Павку Корчагина Прошка-официант обидел, ни за что избил. А братишка Павкин — Артем так этого Прошку проучил, что он, наверное, долго помнил и зарок себе дал маленьких не обижать. Мне кажется, Артем поступил правильно.

Вите была приятна эта горячая поддержка. Как хорошо, что отец понял его!

— Папа, ведь и я так считаю… Что это за пионер, если он драки боится? Драка драке рознь. А если я за справедливость вступился?

— Ну, брат, я вижу, ты повеселел, — ласково потрепал его по плечу отец. — Поссорились мы с тобой сперва, но тут же и помирились. Нашли общий язык.

— Нашли! — улыбнулся Витя и весело откликнулся на зов матери: — Иду, мама, иду!

После разговора с отцом Витя успокоился. Он вытащил ящик с красками и с кисточками и долго возился, приводя их в порядок. Он давно уже начал писать картину на сюжет одной из русских былин. Несколько недель трудился и теперь, рассматривая ее, был доволен: работа подходила к концу.

На другой день, в воскресенье, Витя собрался было с утра на море, но потом решил закончить картину. Вынес ее во двор и, поставив ни стул, начал писать. Работалось легко. Он, кажется, нашел верный поворот головы, точно подобрал краски и удачно положил тени. Русский богатырь смотрел с картины дерзко и вдохновенно, в нем чувствовалась скрытая сила.

Витя увлекся работой. И вдруг увесистый ком глины просвистел над его головой и плюхнулся прямо на холст, залепив лицо Ильи Муромца. Витя вскочил. В два прыжка он был у стены, окружавшей двор. Ну, конечно! Вверх по улице удирал Аркашка-таракашка.

Это уж слишком! Испортить картину, в которую вложен труд стольких дней!

Слезы невольно выступили на глазах у Вити. Но он сейчас же взял себя в руки. Плакать из-за этого труса? Мирханов не способен на открытую честную драку и действует исподтишка. Хорошо же, Витя отплатит ему той же монетой!

Он перелез через каменную стену и внимательно осмотрел ее. Вот на этот, выступающий из кладки камешек становился, видно, Аркашка, когда взбирался вверх. Витя сбегал в дом, принес молоток. Расшатал камень вынул его и опять вставил на место, но так, чтобы он еле держался.

Довольный своей выдумкой, Витя возвратился на прежнее место и принялся осторожно снимать глину с холста. Знал: Аркашка не утерпит, прибежит посмотреть, как он убирает грязь с картины. И действительно, вскоре над оградой появилась вихрастая голова Мирханова. Вот уже он виден по грудь, еще немного — и усядется на стене. Он делает последнее усилие, резкий толчок. Но тут камень под ногой подвертывается, и Аркашка с воем летит вниз, в самую гущу колючих зарослей шиповника.

В ГАЛЕРЕЕ

На набережной стоит двухэтажный, с красивой отделкой дом. От пляжа его отделяет только линия железной дороги. Раньше, когда железнодорожной насыпи не было, в штормовую погоду волна, наверное, докатывалась до самых стен и обдавала их солеными брызгами. Может быть, потому так источены лежащие у подъезда каменные львы.

В сторону моря дом обращен широким балконом. Узорчатая решетка обрамляет его. По бокам в неглубоких овальных нишах статуи — женщины с кувшинами в руках. Издалека виден стоящий перед домом памятник знаменитому художнику. «Феодосия — Айвазовскому», — высечено на его постаменте.

Витя давно прохаживается мимо дома по набережной. Сегодня выходной день. Еще вчера он договорился со Славкой идти вместе смотреть картины Айвазовского. И вот теперь Славка опаздывает. Витя уже решил, что подождет еще немного и пойдет в галерею один. Но в этот момент к дому подошла экскурсия. Витя остановился: интересно послушать, что скажет экскурсовод.

— Памятник великому художнику установлен в 1930 году, — доносится голос девушки, сопровождающей экскурсию.