Витебский вокзал, или Вечерние прогулки через годы - [69]
Прозвішча Лагіна – Гінзбург. Ён абяцаў у канцы верасня ці пачатку кастрычніка быць у Мінску, але пакуль што не паяўляўся. Можа быць, захварэў. Ён вельмі кволы. Два дні ў нас ілье, як з вядра, дождж. А перад гэтым былі маразы да 8 градусаў. Напэўна і ў вас таксами Абдымаю. Уладзімір. 5 кастрычніка 1976”.
8 октября. Вчера выступали перед слушателями курсов переподготовки при обкоме партии. Были: я да Толя да Майна. Поговорили о литобъединении, о литераторах, о том, что надо в районах поддерживать молодых, которые нуждаются в особой помощи, почитали. На студии - очередная перестройка, новая структура, на меня повесили "всех собак", объединив все редакции в одну художественную, и я - ее "шеф". Завтра еду встречать поляков, а в "В. р." сегодня мое "Обращение к Варшаве", написал еще о польском клубе холостяков, такое лирико-юмористическое. Уговорил Лену написать о ее поездке в Польшу. Сама послала в "Знамя юности". Разговоры о будущем Лены. Филфак? Витебск? Журналистика? Минск? Хотелось бы, чтобы решила она сама. Когда-то она готова была заниматься психологией творчества.
16 октября. Был маленький праздник: Лена - сразу в двух газетах - "Знамя юности" и "В. р." - обе за 13 октября… Вспоминал, как это было у меня. До 23.30 Лена делала уроки, а в 24 я подарил ей Алпатова - "Художественные проблемы Возрождения". У нее уже две отправные точки: 30 августа выступление по телевидению и две публикации.
17 октября. 10 и 11 - Дни польской литературы на Витебщине. Встречали. В лесу под Толочином. Замерзли. Самодеятельные артисты танцевали под баян. С поляками - Алесь Осипенко. После обеда - обком. Прокофьева обо мне: "наш талантливый, наш…" Евгениюш Кабатц, Александр Миньковский, Александр Омельянович. Музей Шмырева. Вечер во Дворце культуры на площади Ленина. Мне было приятно видеть, как меня принимали, и "Обращение к Варшаве" и особенно "Клуб холостяков в Шимбоже" зал прерывал аплодисментами. 11-го - Новополоцк и поселок, где живут поляки. Выступал. Обо всем этом и о другом особо, кроме моих на студии, некому рассказать. Больше всего - Володе Хазанскому и Мише Рывкину, с которыми даже отметили 20-летие со дня нашей встречи и дружбы. Это было 26 сентября. Я даже повесил плакат и наши старые фото: "Нам было минус двадцать, тогда в канун зимы, нетрудно догадаться, что стали лучше мы…" Кто знает - может, и не лучше стали мы.
20 ноября. Неделя (с 14) - Могилев. С Раисой Боровиковой. Раины рассказы. Когда училась в Москве в литинституте, была близка с Вл. Максимовым, потом разошлись они. Выступая, читали много лирики, словно соревнуясь. Приходил Пысин. Сидели вместе, подписывали книги. Я ей: "Когда восходит молодик, ко мне приходит молодица. О как мне хочется зарыться в боровиковский воротник"… Вчера выступал дважды с Шушкевичем.
1 декабря. Пока я занимался всякими, далекими от самого главного, от цели моей жизни делами, пока куда-то ездил, суетился и попусту терял время на длинных и никчемных заседаниях, пока выступал на летучках и планерках, за каких-то два месяца снова изменился облик города. И вдруг я заметил, что прямо под нашим балконом уже исчезли груды кирпича - остатки старых домиков над Витьбой, а берега ее украсились красивыми, сказочными полукругами, и широкая многоступенчатая лестница сбегает с горы к самой воде. Как это я все прозевал? И уже такой яркой современной деталью пейзажа стал новый мост, и силуэт его так четко виден, когда гляжу с балкона направо, туда, в туманную утреннюю даль.
5 декабря. Все больше убеждаюсь, что продолжение "Подорожной" - книга без берегов, то есть берега обозначены, но видны в дымке лишь их контуры, а река между ними так полноводна, что сколько ни черпать - всего на бумагу не перенести. Да и можно ли все вычерпать, под силу ли это одному человеку, который - даже и тридцать лет! и больше! - жил на берегу времени, сверял по часам многие большие и малые события, встречал и провожал своих скромных и знаменитых современников, а потом обнаружил, что омочил в реке только руки, а сам так и не окунулся в ней. Что ж, спасибо, время, и за это! Спасибо, что свело на больших и малых дорогах меня с теми, кто оставил добрый след. И такая книга - это я на берегу времени, времени радостного и горестного, сложного и загадочного, которое, как всегда, не могут до конца постичь и объяснить сами современники.
8 декабря. Если бы я теперь писал "Подорожную Александра Пушкина", которая два месяца назад ушла в набор, если бы теперь писал - многое сделал бы совсем по-другому. Во-первых, больше вводил бы себя, свое, присутствующее даже в минувших веках, "я". Во-вторых, всюду бы подчеркивал, что как точно выглядела та или иная картина жизни, не знаю и не знает никто, но мне кажется, думается, я вижу, представляю, что было (могло быть!) и так. И, наверно, в сочетании с документом это сделало бы книгу откровеннее, искреннее, лишило бы налета надуманности страницы, не подтвержденные документами, воспоминаниями, свидетельствами очевидцев, крепче соединило бы реальное и воображаемое в тех местах, где я просто высказываю предположения, у которых почти нет обоснований, то есть они больше построены на интуиции, чем на фактах. И это была бы иная книга, по крайней мере, лучше той, что сейчас выходит…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знатокам и любителям, по-старинному говоря, ревнителям истории отечественных специальных служб предлагается совсем необычная книга. Здесь, под одной обложкой объединены труды трех российских авторов, относящиеся к начальному этапу развития отечественной мысли в области разведки и контрразведки.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.
Предлагаемая вниманию советского читателя брошюра известного американского историка и публициста Герберта Аптекера, вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1954 году, посвящена разоблачению тех представителей американской реакционной историографии, которые выступают под эгидой «Общества истории бизнеса», ведущего атаку на историческую науку с позиций «большого бизнеса», то есть монополистического капитала. В своем боевом разоблачительном памфлете, который издается на русском языке с незначительными сокращениями, Аптекер показывает, как монополии и их историки-«лауреаты» пытаются перекроить историю на свой лад.