Видимость правды - [16]

Прошло добрых десять секунд, пока за дверью не послышались шаги и мужской голос спросил:

— Кто там?

— Доктор Стэндиш.

Еще десять секунд прошли. Наконец щелкнул замок и дверь приоткрылась на несколько сантиметров; показалась фигура Тримэйна, он был в своих неизменных очках.

— Извините, доктор, — сказал он, по обыкновению официально, — я не один.

— Я знаю. Об этом я и хочу поговорить с вами.

И тут Стэндиш сделал быстрое движение, навалившись на дверь, и быстро оттеснил хрупкого Тримэйна, ворвавшись в пустую комнату.

Он услышал, как за спиной захлопнулась дверь, и Тримэйн с быстротой молнии подскочил к Стэндишу. То, что случилось дальше, вовсе не входило в планы доктора. Ибо хотя человек, который очутился прямо перед ним, по-прежнему был безупречно опрятным и выхоленным, лицо его окаменело, подбородок упрямо вздернулся, а губы побелели от гнева.

— Вы не имеете права врываться подобным образом, — закричал он. — Я не позволил бы даже полиции врываться без ордера!

Прокричав это, он размахнулся. Удар был не из мастерских, но он нанес его неожиданно и со всей силой, на которую был способен. Стэндиш вовремя заметил его движение и успел отклонить голову, не совсем, но достаточно, чтобы выдержать удар.

И все же кулак задел его скулу, и он отступил на шаг, а Тримэйн двинулся следом, замахнувшись левой. Дело осложнялось тем, что Стэндиш немного занимался боксом в колледже, а Тримэйн, по всей видимости, нет: теперь он промахнулся левой, а Стэндиш схватил его за руку, но бить не стал, а просто крутанул и свалил его с ног, а потом бросил на диван, с которого тот сполз на пол.

Тримэйна выдал взгляд: даже тогда, когда он пытался сесть, он смотрел не на Стэндиша, а на что-то за его спиной, так что доктор успел обернуться и заметить убегавшую женщину прежде, чем она добралась до двери. Она вышла из спальни, вся в черном, высокая брюнетка в темных очках; когда он бросился к ней, она уже открывала дверь в холл.

Ему удалось схватить ее за руку, когда она была уже в холле. Он втащил ее в комнату и свободной рукой захлопнул дверь. С минуту она пыталась с ним бороться, потом размахнулась сумкой и со всей силы ударила его по плечу. Сумка отскочила и упала.

И тут Стэндиш ухватился за черную шевелюру, она подалась, зацепив мимоходом очки, которые тоже слетели. Та, кого он в результате увидел, не была брюнеткой. Это оказалась блондинка с разъяренным взглядом зеленых глаз, с бледным, искаженным лицом.

Перед ним стояла Сильвия Кейт.

Стэндиш отступил назад, тяжело дыша, но не удивляясь. Он свернул черный парик и положил его и очки в карман. Он молча наблюдал, как черты лица девушки обрели обычное выражение, как она привела в порядок платье. Грудь ее все еще судорожно вздымалась, губы были крепко сжаты.

Все это продолжалось не более пяти секунд, никто за это время не проронил ни слова. Затем Тримэйн вскочил и дал волю чувствам. Он сказал, что потребует ареста Стэндиша, что сделает все, чтобы у него отобрали разрешение на частную практику и на проведение медицинской экспертизы, и еще много всякого говорил он Стэндишу, и тот все выслушал.

— На вашем месте, — сказал Стэндиш, когда тот выдохся, — я бы больше молчал.

— Я вызову полицию! — сказал Тримэйн, и, когда Стэндиш ответил, что был бы только рад этому, решительно направился к телефону. Он не успел сделать и двух шагов, как его остановил голос Сильвии Кейт.

— Подожди, Дан! — злой голос ее срывался. — Пусть теперь он скажет.

Тримэйн помедлил, потом, махнув рукой, повиновался. Стэндиш опять посмотрел на Сильвию и только когда он вспомнил, что она в некотором роде была актрисой, он признал в этой безжалостной женщине со стальным взглядом ту девушку, которой он пытался помочь и с которой беседовал только накануне вечером.

Он сел и обратился к Тримэйну:

— Полагаю, что вы ее любите.

— Разумеется, я люблю ее.

— Еще с того времени, когда ваш брат был жив… Тогда почему же вы на ней не женились? Потому что ваш брат, под влиянием которого вы всецело находились, — раньше это было влияние отца — не одобрял этого?

Приступ ярости у Тримэйна прошел. Негодование осталось, но он уже был в состоянии контролировать свое поведение, его выдавали только нотки возмущения в голосе.

— А какое, собственно говоря, вам до этого дело?

— Да почти никакого, — сказал Стэндиш. — Вот только, если у вас не найдется убедительной версии для полиции, вам, вероятно, предъявят обвинение в убийстве, а по меньшей мере вы будете проходить по делу как соучастник.

Тримэйн подался вперед, лицо его вытянулось, глаза широко раскрылись. Опередив его вопрос, Стэндиш продолжал спокойным, уверенным, деловым тоном. Он напомнил Тримэйну об их последнем разговоре и о том, что версия о случайной смерти Уолтера Тримэйна его не убедила. Он снова изложил свою собственную версию, добавив, что это уже не теоретическое предположение, а факт.

Затем он быстро сказал:

— В июне вы получили чек на пять тысяч долларов от Уоррена Чоута.

— Он продал по моему поручению несколько акций.

— Вы никуда не поместили эти деньги, взяли их наличными. Что вы с ними сделали? — И, когда Тримэйн не ответил, настойчиво повторил. — Кому вы передали деньги?