Видимость правды - [14]

Наискосок от входа в здание, в десяти метрах от него, стоял небольшой двухместный автомобиль с работающим мотором. Правое окно было опущено, и внутри темнела фигура. Стэндиш не мог разглядеть, кто это. Он заметил поднятый воротник, шляпу с полями, низко надвинутую на глаза, — все это смутно, так как его взгляд приковал металлический блеск пистолета.

Дальнейшее заняло доли секунды. Он подобрался, и тут нажали на курок. Он увидел вспышку и услышал, как над головой посыпались осколки кирпича. Потом он упал, почти нырнул, прижавшись к углу здания и закрывая голову сумкой, а из пистолета тем временем сделали еще два выстрела.

Напрягая мускулы и стараясь не двигаться, он вжимался в тротуар, пока не услышал, как нажали на стартер, и автомобиль, визжа тормозами на поворотах, умчался вверх по улице. Стэндиш осторожно поднял голову, но фары не горели, и номера не было видно.

Он особенно и не приглядывался, так как услышал хлопанье открывающихся окон: любопытные соседи желали узнать причину выстрелов. Быстро нырнув во входную дверь, он поднялся на лифте на четвертый этаж и только тогда ощутил дрожь в коленях — наступила реакция.

Очутившись у себя дома, он положил сумку и оглядел одежду: она была мокрая и грязная, но дырок нигде не было заметно. Ладони его дрожащих рук были совершенно черные, и он пошел на кухню вымыться.

Он не заметил, когда прошла дрожь. Он быстро налил рюмку и, когда нес ее в гостиную, обнаружил, что негромко насвистывает. Это так его изумило, что он стал доискиваться причины и нашел ответ, странным образом его удовлетворивший. Кто-то здорово испугался.

Поль Стэндиш позвонил лейтенанту Болларду на следующее утро, прямо из дома. Он не хотел, чтобы Мэри узнала о покушении на убийство. На этот раз угрюмый, неразговорчивый, Боллард хмуро выслушал рассказ и обследовал три отметины на фронтоне кирпичного дома, оставленные пулями.

В более спокойной обстановке Стэндиш догадался бы, что угрюмость Болларда — следствие его обеспокоенности тем, что случилось, что причиной неразговорчивости являются его напряженные попытки понять и объяснить происшедшее, что уже нельзя было оставлять без внимания версию доктора.

Не чувствуя всего этого, Стэндиш уколол его:

— Это на юного Эсти уже не повесишь.

Боллард с раздражением глянул на него.

— Ну, хорошо; и на кого же тогда мы это повесим?

Стэндиш пожал плечами.

— Я тебе говорил на днях свое мнение.

— Я помню. Ты считаешь, что кто-то нанял Флеминга, чтобы сбить Уолтера Тримэйна; поскольку Флеминг начал свои вымогательства, кто-то подсыпал ему порошок, а потом застрелил. Значит ли это, что ты считаешь, что или вдова, или брат убитого, или этот брокер Чоут убили и Флеминга, и Эсти и стреляли в тебя?

— Вот именно. И я хочу знать: будешь ты искать в этом направлении?

— Будь спокоен, — сказал Боллард. — Разумеется, док, мне хотелось бы сначала обговорить это, но — будь спокоен, после мы немедленно всем этим займемся.

Но, несмотря на эти заверения, говорил он без особого энтузиазма, Стэндиш даже слегка обиделся на своего друга, когда поднимался в свою квартиру. Там же вовсю звонил телефон. Голос в трубке принадлежал Чини.

— Не знаю, нужно ли тебе это или нет, — сказал маленький сыщик, — но только Дональд Тримэйн остановился сегодня утром, по пути на работу, в аэропорту и спрашивал о рейсах на Майами. Билеты он не покупал.

Стэндиш принял это с интересом; уголки его глаз тронула задумчивая улыбка.

— А на работу он пошел?

— Конечно.

— У тебя не найдется ключей, чтобы попасть к нему в квартиру?

— Да ключи найти можно, — поколебавшись, сказал Чини. — Но я с тобой на это не пойду; и тебе не советую.

— Я знаю, — сказал Стэндиш, — тебе идти не надо. Только принеси ключи, хорошо?

С помощью ключей Чини Стэндиш без труда проник в квартиру Тримэйна, и первое, на что он поглядел, была каминная полка, где стояли в прошлый раз духи. Он нашел их в ванной, в шкафчике, но прежде обследовал гостиную с хорошей мебелью и не менее опрятную спальню с двумя стоящими рядом деревянными кроватями, одна из них была не заправлена.

Идя сюда, он не преследовал какую-то определенную цель; он сам не смог бы объяснить, что ищет. Ему надо было что-то, что могло бы укрепить схему, сложившуюся у него в уме; но, пока он не дошел до ванной, его поиски ни к чему не привели.

Здесь же его внимание привлек шкафчик с двумя отделениями. То, что справа, было набито мужскими туалетными принадлежностями, лекарствами, рецептами; полки слева явно принадлежали женщине.

Пульверизатор с духами стоял именно в этом отделении; там же находилось множество бутылочек и тюбиков с косметическими средствами и различными препаратами. Стэндиш с удовлетворением разглядывал их, вспомнив свой визит к Дональду Тримэйну, этому невозмутимому, опрятному, незаметному человеку, у которого, по общему мнению, не было женщины.

Не вдаваясь в глубокие размышления, Стэндиш отошел от шкафчика и оглядел ванную, осматривая занавеску душа, полотенца, коврик на полу. В углу стояла плетеная коробка, и он для порядка взглянул и на нее и заметил, что в плетеной стенке запуталась черная прядь. При ближайшем рассмотрении он нашел еще одну прядь, более длинную, и, вынув из сумки конверт, осторожно высвободил пряди и положил в конверт. Затем, повинуясь внезапному импульсу, он открыл сумочку на «молнии», которую всегда носил с собой, вынул все ее содержимое, отыскал пару резиновых перчаток, осторожно поднял одну за другой все вещи, находящиеся в левом отделении шкафчика, и положил в сумку на «молнии». Проделав все это, он незамедлительно покинул квартиру.