Видимость правды - [12]

Стэндиш встретил этот отпор без всякой враждебности. Голос его оставался ровным, уверенным и ясным, хотя от него явно отмахнулись.

— Говорите все, что вам будет угодно, г-н Чоут. — Стэндиш сел на ручку кресла; он не торопился. — То, что стало мне известно, подтверждает мои сомнения насчет случайности смерти Уолтера Тримэйна. Я бы предпочел вести свое расследование без лишнего шума, но если вы настаиваете, я пойду в полицию и предоставлю им свои данные. Думаю, они не откажут в вызове в суд, но в ту же минуту, как они это сделают, вся пресса будет об этом знать. Если вам сейчас нужна эта шумиха…

Он поднялся, расправил куртку и приготовился уйти.

— Минуту.

Стэндиш остановился.

Чоут смотрел на него с холодным презрением, но в голосе его появилась неуверенность.

— Что вам нужно?

— Я хочу знать, что вы купили или продали от имени Дональда Тримэйна в июне.

Чоут помедлил, бросил взгляд в сторону, наконец расправил плечи и стал выходить из-за стола, сказав, что посмотрит записи.

Стэндиш подошел к окну, ощутив напряжение, в котором он находился, и с облегчением улыбнулся. Он вытер платком ладони и ждал со спокойной уверенностью, когда придет Чоут; тот пришел с выражением озабоченности на лице.

— Он продал сотню акций Америкэн Фэкториз 14 июня по курсу 50¾. Это составляет немногим более пяти тысяч, — сказал Стэндиш. — Вы перевели деньги на его счет или выдали ему чек?

— Он пожелал иметь чек.

— И получил по чеку наличными?

— Разумеется, получил.

Стэндиш сказал про себя «Ага!» с чувством внезапного удовлетворения. Вслух же он сказал:

— Весьма вам благодарен, г-н Чоут.

Был уже шестой час, когда Поль Стэндиш вернулся в свой офис после посещения на дому больных. В приемной он обнаружил Эвелин Тримэйн, которая беседовала с Мэри. Женщина, по-видимому, только что пришла, так как обе разговаривали стоя, и Мэри сказала:

— А вот и он.

Пока Стэндиш здоровался с ней и убирал в шкаф медицинский саквояж, Эвелин Тримэйн внимательно разглядывала его своими карими, с влажным блеском глазами. На ней было темно-синее прилегающего фасона платье с небольшим жакетом. Через руку был перекинут меховой палантин. Все вместе производило впечатление чего-то дорогого, высокомерного, недосягаемого и нетерпеливого. И все же, услышав ее грудной голос, который просил его о разговоре наедине, Стэндиш не мог отделаться от мысли: какой станет эта женщина, когда напускные равнодушие и отчужденность — он был уверен, что все это напускное, — спадут.

Он провел миссис Тримэйн в хирургическую, кивком указав Мэри на коммутатор внутренней связи. Войдя в хирургическую, он украдкой включил коммутатор и пригласил женщину сесть.

Эвелин Тримэйн начала с того, что откровенно призналась: она пришла пригрозить ему. Как она заявила, ей было известно обо всех визитах Стэндиша к ее деверю и к Чоуту; более того, намеки, которые он делал накануне, так ее расстроили, что она вынуждена была обратиться к своему адвокату, который заверил ее, что у Стэндиша не было никаких полномочий, никаких прав на ведение подобного расследования. Она сказала, что, если доктор будет продолжать свои недопустимые инсинуации, и она и все остальные, кого это затрагивает, позаботятся о том, чтобы вопрос был вынесен на рассмотрение соответствующих полномочных органов.

Стэндиш позволил ей закончить, зная, что у нее есть веские основания для таких заявлений, хотя мысли его в то время были заняты другим. Он сказал, что хотел бы задать один вопрос.

— Вы вчера вечером были у доктора Тримэйна?

Что-то промелькнуло в темной глубине ее глаз и пропало.

— Возможно.

— Вы бывали у него и раньше.

Опять что-то случилось с ее глазами, но она сумела скрыть свои чувства прежде, чем он понял, в чем дело. Она сняла с платья пушинку, и, когда подняла взгляд на Стэндиша, улыбка ее была деланой.

— Бывала у Дональда? — спросила она надменно. — После смерти моего мужа? Не смешите меня, доктор.

— Она еще покажет тебе, Поль, — сказала Мэри, когда миссис Тримэйн ушла. — Ты с ней наплачешься.

Стэндиш улыбнулся — мягко и понимающе, так как он чувствовал озабоченность Мэри и знал, что беспокоится она за него. Он рассказал ей то, что узнал от Ли Чини.

— Что-то не сходится, Мэри, — пожаловался он ей.

— Но если даже ты прав, если кто-то действительно нанял Флеминга, чтобы он сбил Тримэйна, — у тебя нет никаких доказательств. Это не могла быть миссис Тримэйн; у нее в то время не было денег.

— Но она могла быть в сговоре с кем-то: или с Чоутом, или с братом Тримэйна. Все, что от нее требовалось, — это слегка подтолкнуть пьяного мужа в нужный момент.

Мэри издала испуганное восклицание:

— Но это так ужасно!

— У Чоута были деньги — Дональд Тримэйн тоже получил по чеку наличные, пять тысяч, и он не положил их на счет. Это было за три дня до убийства его брата. Что он сделал с деньгами?

— А если ты ошибаешься — ведь ты не исключаешь эту возможность? — и они подадут жалобу… Представь, начнется официальное расследование и тебя снимут с должности. Что будет с твоей врачебной практикой?

Стэндиш проглотил подступивший к горлу комок.

— Я должен использовать эту возможность, — сказал он наконец. — По крайней мере, попробую.