Ветры низких широт - [42]
Севка покраснел, набычился и буркнул:
— Бросил...
Ковалев быстро переглянулся с Тамарой Николаевной, усмехнулся, заметив тревожно-растерянную улыбку жены, и пошел сполоснуть руки. Тамара Николаевна, как и большинство жен фрунзаков — выпускников училища имени Фрунзе, — была герценовкой и продолжала работать в школе, преподавая там русский язык и литературу. Была она миниатюрна, миловидна, подвижна, замуж принципиально вышла за моряка — ее родитель, как и родитель Ковалева, воевал на Балтике, — покорно сносила долгое отсутствие мужа, считая это в порядке вещей.
— Я уже на корабль позвонила. Сказали — убыл, а тебя все нет.
— Командующий вызывал, — сказал Ковалев из ванной.
Тамаре Николаевне следовало бы удивиться, но она не удивилась, видимо, не очень ясно представила дистанцию, разделяющую командующего и ее мужа, только в недоумении спросила:
— А разве сегодня не воскресенье?
— А у него, по-моему, все дни недели — вторники.
Он не сказал «понедельники», потому что всякий моряк — и в этом был особый шик — испокон веку не признавал тринадцатых чисел и понедельников и был немного суеверен.
— Ну и что? — уже с тревогой спросила Тамара Николаевна. До нее наконец-то дошло, что к командующему командиров кораблей просто так не вызывают.
— На всю подготовку — шесть суток.
— Что-то опять срочное? Средиземное море?
— Думаю, что подальше.
В гостиной надрывалась магнитола:
— Ты сегодня, конечно, ночуешь на корабле? — спросила Тамара Николаевна в сторону.
— Извини, лапушка, но у меня уже душа не на месте. Ведь он сегодня приезжал к нам поздравить и ничего не сказал. Это как снег на голову.
— Присматривался, видимо... Я как чувствовала, все белье тебе перегладила. Ты его сам не стирай — тебе надолго хватит.
— Извини, лапушка, но у меня руки еще не отсохли, — сказал Ковалев сердито, не разрешая даже по пустякам вмешиваться в его корабельные дела. — Просить приборщика об одолжении не могу. Совесть не позволяет.
— Я не об этом. Ты его в ящик складывай. Потом я сама выстираю.
Он вышел из ванной, приобнял ее за плечи. Она ткнулась внезапно побелевшим носом в его плечо, чуть слышно всхлипнула и, отпрянув, провела ладонью по глазам.
— Ну что же мы... Всеволод, веди отца за стол. Он у нас и сегодня, как всегда, гость. И поставь что-нибудь понежнее.
— Нет, — сказал Севка, — сегодня у нас праздник. Мы принципиально играем только марши.
После обеда Севка убежал на улицу, а они уселись рядышком на диване, немного усталые и размягченные, и Тамара Николаевна сказала мечтательно:
— На будущий год ты поступишь в академию. Мы наконец-то заживем одной семьей. Севке так не хватает тебя. — Она подумала и сказала застенчиво: — И мне тоже. И мы увидим Зимний и Петропавловку. И в Русский сбегаем, и в Эрмитаж. А белые ночи мы поедем, как в молодости, встречать на Елагины острова.
«Если я завалю задание, — подумал Ковалев, — то никакой академии мне не видать как своих ушей!»
— А открытие сезона мы обязательно встретим в Петродворце. Помнишь эти торжественные аккорды «Гимна великому городу», и первые серебряные робкие струи, и вместе с ними Самсона, эту золотую глыбу, озаренную даже в пасмурный день? Как все это божественно!
«Если мне подбросят еще парочку Сухановых, — подумал Ковалев, — то никакой золотой иголки в том стоге сена мне никогда не найти».
— Каждое воскресенье мы будем куда-нибудь ездить: Павловск, Гатчина, Пушкин, Ропша, даже Стрельна.
— Знаешь, лапушка, — сказал виноватым голосом Ковалев, — я, наверное, отправлюсь на корабль. Что-то неспокойно мне. Все кажется, что делаю не то или не так.
— Может, ты все-таки зря пошел по командирской линии, — сказала, вздохнув, Тамара Николаевна. — Ты весь издергался.
— Не дергаются только равнодушные, — возразил Ковалев. — Да и дергаюсь я только при тебе. Где же мне еще подергаться? — Он бережно погладил ее по голове. — На людях, лапушка, я ни-ни. Для людей я скала. Да и равнодушных не признаю. Даже не понимаю, как это можно быть равнодушным.
— Да бог с тобой, оставайся таким, какой есть. — Тамара Николаевна пошла собрать его на корабль, сказала из другой комнаты: — А ведь Всеволод, кажется, всерьез навострился в нахимовское училище. Знаешь, мужичонка еще невеликий, а умишко уже стал пробуждаться.
Ковалев хотел, как обычно, пошутить, дескать, сразу видно ковалевскую породу, но вместо этого неожиданно сказал:
— Вы тут берегите друг друга...
Он вызвал машину на двадцать один и через полчаса был на борту. Его встречали дежурный и вахтенный офицеры и командир БЧ-2 капитан-лейтенант Романюк, оставшийся за старпома.
— Старпом? — на всякий случай спросил Ковалев.
— На берегу, — ответили ему.
— Замполит?
— Еще не вернулся.
— Добро. Старпома не тревожить. Замполита оповестителями вызвать на корабль.
— Что случилось? — насторожился Романюк.
Не оборачиваясь к Романюку, Ковалев ответил резко:
— Вопросы задаю я.
Как только он зашел к себе и повесил фуражку на вешалку, сразу почувствовал себя в привычной, родной обстановке, где ему хорошо и опять-таки думалось привычно. Прозвенели колокола громкого боя, и вахтенный офицер приказал:
Сколько мук претерпела Россия в XX веке, но и сколько милости Божией видела в явленных в ней новых подвижниках, мучениках и исповедниках!Одним из великих светильников Православной Церкви и одним из величайших ученых-богословов своего времени стал Архиепископ Феофан (Быстров).Он был духовником Помазанника Божия Государя Императора Николая II Александровича и всей его Семьи. Святитель Феофан был «совестью Царя», гласом и хранителем православных заповедей и традиций.Ректор Санкт-Петербургской Духовной академии, он стал защитником Креста Господня, то есть православного учения о догмате Искупления, от крестоборческой ереси, благословленной Зарубежным Синодом, он послужил Святому Православию и критикой софианства.Прозорливец и пророк, целитель душ и телес – смиреннейший из людей, гонимый миром при жизни, он окончил ее затворником в пещерах во Франции.
Роман Вячеслава Марченко «Место встречи», повествующий о выходе нашего Военно-Морского Флота на просторы Мирового океана, состоит из трех частей: «Ленты-бантики», «Год без весны» и «Севера́», которые уже выходили отдельными изданиями и положительно отмечены критикой. Роман «Севера́» удостоен литературной премии Министерства Обороны СССР в 1981 году. В полном составе роман издается впервые.
Капитанская история в современном ракурсе. Невероятная история капитана судна, которая удачно закончилась для него не то победой, не то поражением, о чём читатель пусть судит сам. В книге много страниц отводится Севастополю, осмыслению жизни после развала Советского Союза, раздела и сокращения Черноморского флота. Книга написана для всех, кто любит море, флот и Севастополь. ПРИМЕЧАНИЕ. Виртуальный – нереальный, несуществующий, воображаемый, сымитированный для каких-то целей. (Из словаря иностранных слов).
В шестой том собрания сочинений вошли: один из первых романов автора на спортивную тему «Родни Стоун», а также девять рассказов о спортивных и морских приключениях, в том числе, из цикла «Капитан Шарки», публиковавшиеся в авторских сборниках Tales of Pirates and Blue Water и Tales of the Ring and Camp.В романе «Родни Стоун» соединились близкие писателю сферы английской истории и спорта; здесь также есть и таинственность, требующая догадок, и расследования. Боксерский ринг как центр, притягивающий людей различных сословий, дал автору возможность непринужденно изобразить знаменитых исторических деятелей и вымышленные лица, показать живые сцены из быта Англии 1800-х годов.
Приключенческий роман Эмиля Новера «Капитан Дьявола» — увлекательное повествование из времен морских пиратов, жестоких рабовладельцев и «рыцарей из низов», светских красавиц и самоотверженных поклонников. Действие романа разворачивается во второй половине семнадцатого века в бассейне Карибского моря неподалеку от Багамских островов.
Загадочная история, которая могла бы произойти только в «корсарском раю» Вест-Индии. Яркое солнце. Изумрудные волны. «Веселый Роджер», реющий над черными пиратскими парусами. Джентльмены удачи не боятся ни королевских военных фрегатов, ни королевских судей, ни Бога, ни дьявола. Но… кое-чего приходится страшиться и этим лихим парням. Ибо на островах Карибских морей правят черные боги вуду. Здесь – царство могущественных колдунов-жрецов, вернувшихся с того света зомби и кровавых духов зла – лоа. Здесь безраздельно властвуют всемогущие Податель Смерти Папа Легба и жестокий Повелитель Смерти Барон Суббота.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мирко Бонне — «современный Джек Лондон», пишущий по-немецки, — выпустил три стихотворных сборника и три романа, получив за них Берлинскую премию в области искусства, а также престижные премии Вольфганга Вейрауха и Эрнеста Вильнера.Роман «Ледяные небеса» — о легендарной экспедиции ирландца Эрнеста Шеклтона к Южному полюсу. Рассказ ведет семнадцатилетний Мерс Блэкборо, тайком проникший на корабль. Суровая Антарктида влечет его больше, чем объятая Первой мировой войной Европа, но он еще не знает, что проведет во льдах более полутора лет.