Ветроум. Странное, страшное, смешное в повседневной жизни русской провинции XVIII – начала XX века - [47]

Однако и фамилия «Миловский», может статься, тоже «искусственная». По крайней мере, сходная с нею фамилия Миловидов отмечена у священнослужителя[333], а со смотрителем Арзамасского духовного училища А. С. Милосердиным Миловский и сам был хорошо знаком. Узнав из газет о смерти Милосердина, он сразу же отозвался на это событие письмом, в котором тепло вспоминал своих сослуживцев по Арзамасу. И было это не более чем за месяц до трагической гибели Миловского[334], который, по-видимому, не просто соскользнул с крыши Сарапульского духовного училища, а покончил с собой во время припадка болезни.

Итак, псевдоним Елеонский мог быть выбран Миловским с ориентацией на фамилию его родственников по материнской линии – Масловских. Их фамилии было найдено греческое соответствие.

Уездный город Сарапул на старинной открытке

Кстати, иной, странноватый для смотрителя духовного училища псевдоним Миловского – Спирит – тоже получает внятное объяснение, если иметь в виду буквальный смысл этого латинского по происхождению слова. «Spiritus» по-латыни – «дух»; например, в словосочетании «Spiritus Sanctus» это «Святой Дух». А Миловский – и сам из духовного сословия, и по службе он постоянно имел дело с людьми «духовными» (так их именовали). Сам себя он кратко характеризовал именно так – «автор рассказов из жизни духовенства»[335].

Псевдонимы Елеонский и Спирит, в общем-то, вполне бесхитростные для того литератора, кто, долго живя в уездном городе и занимая там видный пост, хотел бы укрыться от любопытствовавших обывателей и церковных да чиновных начальников. Тем более что Миловский-Елеонский сохранил свой настоящий инициал «С.». Даже если кто-то из его окружения не ведал, что по материнской линии он – Масловский, оба таких псевдонима явно указывали на духовную среду. С этой точки зрения подписываться заурядно звучащим «Н. Шихановым», как он стал под конец жизни делать, было надёжнее. Хотя всё равно – слишком поздно…

Глава 12 Миссионер Стефанов в поисках языческих святилищ

Ратоборствуя против злого духа. «Братья во Христе любезные младенцы». Подозрительные места. Языческое гнездо

Протоиерей Иосиф Стефанов – видная фигура в Вятской епархии середины и второй половины XIX века. После окончания в 1824 году Вятской духовной семинарии он был рукоположен в священники. С тех пор отец Иосиф последовательно служил в нескольких отдалённых сёлах губернии, а затем – в уездном городе Глазове, где долгое время был благочинным. Скончался он в Вятке в 1881 году, в возрасте 82 лет[336].

Ратоборствуя против злого духа

Имя Иосифа Стефанова встречается на многих страницах монографии историка Павла Николаевича Луппова (18671949) о христианизации удмуртов в первой половине XIX века. Подробнее Луппов писал о нём в главе о миссионерстве, изучив его отчёты, сохранившиеся в архиве. Дело в том, что отец Иосиф без малого полвека руководил миссионерской работой среди удмуртов, действуя преимущественно в Глазовском уезде Вятской губернии. Он проявил себя как человек деятельный, способный, инициативный. Ему пришлось выучить удмуртский язык[337]. Отец Иосиф, хорошо знавший обряды и обычаи удмуртов, делился своими знаниями с автором работ о «преданиях и быте инородцев Глазовского уезда» Н. Г. Первухиным[338].

В Центральном государственном архиве Кировской области (ЦГАКО) сохранился подробный послужной список отца Иосифа на 1861 год. У документа, правда, не уцелело начало. Отсутствует, надо думать, всего лишь один лист из нескольких, написанных убористым почерком. Собственно, это перечень наград и достижений, без порицаний и взысканий (хотя в иных случаях в клировых ведомостях непременно отмечались пьянство, буйство, полученные от начальства выговоры). Его служение было многообразным: он занимался и попечением о бедных, и образованием. Уже в 1832 году отец Иосиф получил благословение Синода «за успешное содействие к обращению язычествующих вотяков в христианскую веру». Много раз поощрял его епископ Вятский и Слободской. В 1854 году – за исполнение обязанностей миссионера, а также «за отчётливость предоставленных сведений» (очевидно, тех самых документов, которые оказались ценным источником для монографии Луппова и о которых тот всё же заметил, что отец Иосиф, «по свойственной ему манере писать, не всегда выражался достаточно ясно и определённо»[339]). Благодарности епископа и консистории он получал ещё в 1854 году – за работу среди «вотяков новокрещёных», в 1856 и 1858 годах – тоже за миссионерство. В 1854 году указом консистории ему была «объявлена от имени Его Преосвященства благодарность за ревность и деятельность вообще по делам Миссионерства и в особенности по делу об открытии и окончательном прекращении общественного вотского мольбища в приходе села Верхпорзинского» (здесь «открытие» – значит, раскрытие, обнаружение). Прежде того, в 1849 году, его наградили орденом Святой Анны 3-й степени за длительное, более 23 лет, служение благочинным, за «просвещение Св. Крещением 409 язычников», а также обращение в истинную веру множества раскольников и даже трёх магометан[340].

Епископ Вятский и Слободской Нил (Исакович) летом 1836 года совершал объезд своей епархии – преимущественно тех местностей, где жили новокрещены. Посетив 9 июня удмуртское село Уни, в котором тогда служил отец Иосиф, он записал в своём дневнике: «В приходе сем есть остатки язычества. Впрочем, имеющий тут пребывание благочинный и миссионер ревностно подвизается в искоренении оного»