Ветроум. Странное, страшное, смешное в повседневной жизни русской провинции XVIII – начала XX века - [46]

Прозываться Елейским было бы не слишком приятно из-за отрицательных ассоциаций прилагательного «елейный» применительно к какому-либо человеку и его поведению. А вот «Елеонский» – другое дело: тоже слово «масляное», которое известно и как реально существующая, причём вполне благозвучная, фамилия священников.

Интересно, что в рассказе Миловского «Юбилей» слово «елейный» употреблено в несколько смягчённом значении. Речь там идёт о пожилом, заслуженном дьяконе, юбилей которого готовились торжественно отметить и прихожане, и сослуживцы. Даже один из священников, отец Алексей, у которого вообще-то были причины недолюбливать дьякона, и тот должен был выступить в церкви с хвалебной речью. «О. дьякон знал, что ему готовится, и всю неделю ходил каким-то елейным, размякшим, слезливым. Его сердце преисполнилось любви к ближним, а особенно к о. Алексею. Он чувствовал, что о. Алексей взял на себя нелёгкий труд – хвалить человека, да не мёртвого, а живого, да ещё такого, который во время оно строил козни… Совесть мучила дьякона, и чтобы облегчить и свою душу, и задачу о. Алексея, он пошёл к нему с повинной…»[328] В этом отрывке прилагательное «елейный», кажется, не имеет обычного для него оттенка ехидства или иронии. Оно лишь указывает на то, что человек размягчился, стал благодушным и готов идти мириться да каяться. Литератор, который по матери был Масловским и который стал Елеонским, вписывая в свою прозу подсознательно значимое для него слово «елейный», по-видимому, придал ему более достойный оттенок.

Искусственные фамилии

Судя по всему, Короленко не выбрал, а лишь подсказал начинающему литератору, которого он опекал, псевдоним, непосредственно относившийся к родне Миловского по материнской линии. Либо Короленко просто-напросто одобрил такой выбор, уже намеченный самим Миловским.

Короленко явно знал о том, что у Миловского среди близких родственников есть Масловские. 19 мая 1897 года Миловский писал ему из Сарапула: «Просил я двоюродного брата Масловского взять от Вас все не пошедшие в дело мои рукописи, но исполнил ли он эту просьбу, до сей поры не знаю»[329].

«Искусственную» фамилию Елеонский, распространённую среди священно– и церковнослужителей, учёные, действительно, возводят к библейскому топониму – горе Елеон[330]. Следовательно, эта фамилия встаёт в ряд с такими, как Голгофский, Иорданский, Вифлеемский, Еммаусский или Эммаусский (от города Еммаус в Святой земле) и др.

Советский литературный критик и писатель Александр Константинович Воронский (1885–1943) учился в Тамбовском духовном училище, а затем в Тамбовской семинарии. В повести «Бурса» (1932) он описывал некое духовное училище, не особенно скрывая, что речь идёт о Тамбове 1890-х годов. У Воронского названо немало учеников бурсы с обычными для детей из духовного сословия фамилиями. Один из бурсаков – Шурка Елеонский, по прозвищу Хамово Отродье[331].

Однако случай с Миловским-Масловским показывает, что фамилия Елеонский могла получиться путём перевода с русского (и уж затем – подтягиванием под библейский топоним). Вообще случаи перевода с русского для священно– и церковнослужителей бывали нередкими: Орлов или Орловский становился Аквиловым или Аквиловским (от латинского «aquila» – «орёл»), Воробьёв – Струтинским (от греческого, вошедшего и в латынь, «στρουθóς» – «воробей»). Известный исследователь русских фамилий Б.-О. Унбегаун приводил большой перечень «искусственных» фамилий духовенства, которые «существуют в двух параллельных формах – одна русская или церковнославянская, а другая латинская…»: Доброписцев – Бенескриптов, Законов – Юстицкий, Звездинский – Стеллецкий, Красновский – Руберовский и т. д. Так же обстояло дело и со славянско-греческими дублетами: Донской – Танаисов, Первенцев – Протогенов, Петухов – Алекторов, Соловьёв – Аедоницкий… А бывало и по три варианта – русский (либо церковнославянский), латинский и греческий: Барсов – Пантеровский – Пардалицкий, Беднов – Павперов – Пенинский, Великов – Магницкий – Мегалов, Зайцев – Лепорский – Лаговский, Надеждин – Сперанский – Елпидин (Елпидинский) и др.[332]

Заметно, что зачастую и русский (или церковнославянский) вариант таких фамилий – тоже «искусственного» происхождения. Так что фамилия предков Миловского по материнской линии, симбирско-пензенских священнослужителей Масловских, весьма вероятно, тоже «искусственная». Тогда основатель священнической династии Масловских мог и в самом деле получить её в честь Вознесения Христа с Елеонской (Масличной) горы. Такая фамилия, с намёком на Вознесение, могла быть дана тому из учащихся в духовном училище или духовной семинарии, кто явно не был отстающим. И хотя она по формальному признаку – топонимическая, от названия горы, но всё же по сути сходна с теми, что образованы от наименований церковных праздников (Вознесенский, Успенский, Рождественский, Крестовоздвиженский и т. п.). Эти звучные фамилии обычно давались по названиям церквей, в которых служили отцы мальчишек, направленных в духовные учебные заведения. Если паренёк был сыном священника Предтеченской церкви, то ему дали бы фамилию Предтеченский (соответственно посвящению церкви, а не в честь летнего праздника Иоанна Предтечи).