Ветроум. Странное, страшное, смешное в повседневной жизни русской провинции XVIII – начала XX века - [40]

.

Примечательна общая тенденция, которая просматривается за дотошными разбирательствами и «отеческими» наказаниями. К длиннобородым пастырям и их помощникам относились как к детям малым – контролируя и регламентируя, вникая и прощая, грозя и поощряя. И при этом начальству нужно было ещё задумываться о поддержании в народе ощущения церковной сакральности.

Тем не менее авторитет Церкви со времени её огосударствления при Петре I отнюдь не укреплялся. И когда в ходе революционных событий 1917 года была отменена обязательность исповеди и причастия, выяснилось, что истинными приверженцами церковных устоев оставались немногие. История дьячка Замятина помогает понять, почему дело обстояло именно так. Все эти дьячки-пьянчуги, вздорные дьяконы, драчливые священники жили бок о бок с простыми людьми, которые всё видели, примечали, да и выводы делали.

Глава 10 Семинарист Пинегин и садовая архитектура

Кровать и корм для канареек. За здоровье садовой беседки!По плану знаменитого архитектора. Два Александра и цесаревич Александр Николаевич

В Центральном государственном архиве Кировской области (ЦГАКО) хранится дело, озаглавленное: «Подлинные письма Ф. Пинегина к Н. П. Кулеву»[270]. В архивном деле – послания, выполненные аккуратным почерком, не слишком пространные. Фёдор Пинегин направлял их из Вятки в расположенный неподалёку уездный город Слободской (или Слободск, как иногда там указывалось). Адресовал он их своему дядюшке Никанору Петровичу Кулеву: «Милостивому Государю», «Его Благородию». Почти все письма датированы точно и относятся к 1835–1837 годам.

Кровать и корм для канареек

В России известно не слишком много собраний частных писем, относящихся к той давней эпохе. Особенно тех, что исходили от простых людей и адресовались персонам столь же незнаменитым.

Очевидно, Фёдор Пинегин был сыном протоиерея Григория Ивановича Пинегина (умершего в 1871 году), о котором современник писал, что «у него полон дом детей». Григорий, как считается, мог приходиться братом Фёдору Ивановичу Пинегину (в монашеском постриге – Феофилакту, ок. 1776–1829). Феофилакт сперва был настоятелем Крестовоздвиженского монастыря в Слободском, а затем, в 1824–1829 годах – архимандритом Вятского Успенского Трифонова монастыря[271].

Судя по всему, автор писем хорошо знал Слободской, где жили многие его родные и знакомые. Но кое-кто из его семейства находился, как и он сам, в губернском центре. В одном письме он передаёт не просто поклон, а «поклонишшо»[272], шутливо обозначая тем самым свойственную местному говору фонетическую особенность – долгий твёрдый звук «ш» вместо мягкого «щ».

Фёдор Пинегин учился в Вятской духовной семинарии. Ему принадлежит неопубликованное сочинение под заглавием «История Вятския страны по части Церковной», которое датировано 1838 годом[273]. Эта рукописная книжка выполнена тем же почерком и даже теми же чернилами, что и письма. На титульном листе указано: «История» составлена «учеником Вятской семинарии Высшего отделения Феодором Пинегиным»[274]. Если в 1838 году Пинегин ещё доучивался, то значит, и переписку он вёл, будучи семинаристом.

«История Вятския страны по части Церковной» – книга компилятивная, она интересна разве что в тех местах, где автор перелагал собственные наблюдения и впечатления. Примечательны сделанные Пинегиным записи песнопений (он называет их гимнами), которые на Святки исполнялись группами горожан: «В г. Слободском на 1 Генваря вечером составляется общество человек из 25 и более мещан. Это общество ходит по городу, останавливается у каждого дома и у хозяина дома просит позволения прокликать Рай» (подчёркнуто автором. –  В.К.). И далее – собственно текст:

Праведное солнце,

Пресветлое солнце

Над Раем всходило.

В Раю осветило.

Расплачется Адам,

Перед Раем стоя[275] и т. д.

В Котельничском, Шабалинском и Фалёнском районах Кировской области отмечены слова «рай» и «райщики». Первое означает: «одна из песен, которая поётся накануне Нового года», а второе – «колядовщики, которые поют накануне Нового года»[276]. Эти термины – из иных мест и более позднего времени, так что известный Пинегину «гимн» звучал далеко за пределами Слободского.

Среди тех Пинегиных, что обитали в Вятской губернии, преобладали священно– и церковнослужители. Однако дядюшка, который был получателем эпистолярных посланий, – не духовного сословия, а дворянин («его благородие»). В письмах Фёдора отражается интерес к делам и людям церковным. Кстати, одно из них (от 5 мая 1836 года) адресовано не дяде, а тому человеку, которому он в иных случаях передавал приветы – священнику Вознесенского собора Михаилу Александровичу Неволину[277]. К сожалению, об учёбе в семинарии Пинегин не рассказывает – видимо, для него самого и его родственников-слобожан это рутина (зато упоминает, как захаживал в гимназию[278]).

В письме от 10 января 1836 года говорится: «В среду получен указ о Ниле, а поминать в Церкви велено тогда, когда уже вступит в управление Епархиею»[279]. Речь идёт о назначении епископом Вятским и Слободским преосвященного Нила (Исаковича; 1799–1874), который сменил Иоанникия (Образцова)