— Ко… Константин Георгиевич, — тут же раздался слабый голос больной, после чего очередной кашель. Данченко уже была в курсе всей ситуации, но переносила все так стойко, насколько это вообще возможно. — Евгений Вла… Владимирович сказал, что у него есть непроверенный препарат. И я бы хотела…
— Нет, — Константин Георгиевич перебил и посмотрел гневно на профессора Ранцева. Знает ведь, гад ползучий, его мнение на этот счет! Врач тщательно ознакомился с исследованиями, и стало понятно, что скорее припарки из подорожника или экстрасенсы способны помочь, чем лекарство на той стадии разработки, в которой оно сейчас. — Вы не понимаете. Препарат еще не прошел клинических…
— Но мне нечего терять! — слабо, но настойчиво продолжила женщина.
— Вы теряете время. Например, ваша дочь…
Она сжала губы и все-таки сдержала слезы.
— Мне не с кем ее оставить. Нет… родственников.
— Для этого есть специальные органы. Вы должны понимать, что ребенку не место в больничном коридоре. За ней присмотрели медсестры, но… вы и сами все понимаете.
Она снова раскашлялась, прижимая платок ко рту.
— Пожалуйста, один день. Пусть она побудет со мной до завтра. Завтра я позвоню в опеку…
Константин Георгиевич посчитал, что иногда цинизм может и подождать, поэтому ответил:
— Хорошо, но только до завтра. Распоряжусь, чтобы в палату принесли кушетку.
— Спасибо, — на нее было тяжело смотреть и еще тяжелее слушать ее слабую и медленную речь. — И еще я договорилась с медсестрой, она съездит с Юлей домой — привезет нужные вещи, деньги и одежду. Я ведь даже телефон не захватила, надо предупредить на работе…
— Хорошо. Если вы говорите о Татьяне, то вполне можете ей доверять.
— Да, она чудесная… Но то лекарство…
— Милая моя, вы питаете себя ложными надеждами. К сожалению, чудес на свете не бывает, — ответил Константин Георгиевич и вышел, чтобы позвать в палату Юлю и поговорить с персоналом.
Сделав полный обход по отделению, решил еще раз зайти к Данченко. И поразился тому, насколько иначе она выглядела. За каких-то неполных два часа порозовела и почти бодрым голосом разговаривала с дочерью, которая улеглась прямо рядом с ней, одетая уже в другую одежду. Похоже, что их квартира недалеко, раз они с Татьяной успели смотаться туда и все привезти. Больная даже не кашляла, а ее голос звучал значительно громче. Вот что делает материнская любовь. Если и есть на свете чудеса, то это именно они. Но тогда Константин Георгиевич еще и не подозревал, с каким невероятным явлением столкнулся.
На следующий день проверил утренние анализы и, конечно, не поверил собственным глазам и попросил их повторить. И еще множество обследований, каждое из которых показывало… что Данченко совершенно, абсолютно здорова! Изменение ее внешнего вида было самым лучшим тому доказательством. Про органы опеки теперь никто не вспоминал, а весь медперсонал, не говоря уж о самой пациентке, сердечно благодарил профессора Ранцева. Он все-таки всучил той свою таблеточку и, казалось, сам был в невероятном шоке от полученного результата. Рак четвертой стадии излечить единоразовым приемом он уж точно не надеялся! Константин Георгиевич тоже пережил неописуемое потрясение, навсегда запретил себе быть циником, а потом искренне поздравил ученого и крепко пожал руку, отмечая свою полную некомпетентность, заверяя, что Ранцев может рассчитывать на его отзыв и использовать все данные по Данченко в отчете, а отделение перед ним в неоплатном долгу. Теперь осталось только подождать, когда все процедуры оформления исследования будут закончены, и профессор Ранцев получит все причитающиеся ему награды и почести, которые, безусловно, заслужил. Может быть, даже Нобелевскую премию, что при таких результатах было бы неудивительно. Константин Георгиевич окончательно растрогался, когда Юля на выписке матери подарила Ранцеву чудесную веточку какого-то растения, а потом крепко обняла, называя волшебником. Это был до того душевный в своей простоте порыв, что даже девчонки-санитарки пустили слезу. Профессор тоже выглядел потрясенным: то ли трогательностью момента, то ли собственным научным прорывом.
Информация о чудесном исцелении просочилась в местные СМИ, и теперь отделение находилось под атакой сотен больных, которые приезжали со всего города, да что там, со всей страны. Но профессор Ранцев уехал в Москву, чтобы предоставить отчеты во все нужные комиссии. Трагический случай произошел, когда в отделение явился мужчина, двухлетний сын которого умирал от рака. Когда ему сообщили, что сейчас чудо-лекарство недоступно, да и вообще, пока неизвестно, в каких случаях оно действует так эффективно, тот взбесился. Еще через неделю, когда его ребенок умер, мужчина прилетел в отделение невменяемым. К нему, волею судеб, вышла молодая медсестра Татьяна, которая попыталась успокоить безутешного родителя, но он набросился на нее, схватил за голову и бил об стену, пока не размозжил череп.
Теперь в отделении постоянно присутствовал наряд полиции. Медработники боялись выходить на улицу. СМИ ежедневно выливали на врачей очередную порцию грязи. Ну, а что врачи? Продолжали лечить людей старыми методами, которые далеко не всегда помогали. А потом стало не до того.
