— Город Нижний Новгород.
— Зачем? — на самом деле, мне было плевать, куда ехать, просто хотелось слышать его голос и дальше.
— Там все началось.
— Что началось? — я опешила.
Он, похоже, по человеческому общению истосковался не так сильно, как я. Постепенно расспрошу, где он был все это время и откуда на нем такая белая рубашка, но он удивил меня ответом:
— Все это. То, что происходит. Эпидемия.
Но я знала, где все началось, ведь теле- и радиовещание оборвались не сразу, поэтому заметила:
— Ты ошибаешься. Та лаборатория находится в Подмосковье, ехать нужно в другую сторону.
— В лаборатории я уже был, — просто ответил он.
— Был? — странно, что я до сих пор не потеряла способность удивляться. — Зачем?
— Все можно остановить, если найти точку исхода.
— О чем ты? — я вообще не могла уловить смысл в его ответах. А он, кажется, и не спешил изливаться подробностями.
— Торек! — неуверенная пауза, но он не поправил, значит, произнесла имя верно. — Расскажи, пожалуйста. Я не понимаю.
Он вздохнул.
— Конечно, не понимаешь. А если расскажу, то будешь понимать еще меньше. И все равно не поверишь.
— Эй, — я рассмеялась, — посмотри вокруг. Год назад самым странным в моей жизни было то, что папа строит бункер недалеко от нашей дачи! А теперь его паранойю я считаю самым разумным, что кто-либо когда-либо делал. На наших глазах разрушился мир, я потеряла родителей. Ты и правда думаешь, осталось хоть что-то, во что я не способна поверить?
Он подумал еще несколько секунд, а потом, вероятно рассудив, что от его рассказа ничего уже не изменится, заговорил:
— Начну с конца.
— Хорошо, — я улыбнулась, благодарная, что он идет навстречу.
— Как уже сказал, я был в той лаборатории, откуда вырвался вирус. Там проводились сложные медицинские опыты над животными. Ученые были близки к созданию препарата, способного полностью излечить диабет. Поджелудочная железа уже вырабатывала инсулин у больных собак после очень короткого лечения. Полное выздоровление! И это не просто научное достижение, это настоящий медицинский прорыв, достойный Нобелевской премии. Единственное, почему эти исследования к тому времени не получили огласки — побочный эффект. Гиперразвитие поджелудочной железы нарушает действие всей эндокринной системы. Отсюда сбой гомеостаза, непреодолимый голод, изменение эмоционального и психического состояния. Я не знаю точно, что там произошло. Известно только, что внезапно умер главный ученый, который и проводил основные исследования. Возможно, двое сотрудников что-то не учли или запаниковали, когда у их шефа прихватило сердечко, и нарушили технику безопасности, но это не так важно. Важно, что он был настоящим гением, очень близким к устранению и этого побочного эффекта, что следует из его записей.
Собеседник замолчал, а я решила вставить единственное, на чем сейчас могла сосредоточиться:
— Ага, гений, который мучил беззащитных животных.
— Новость дня: вся человеческая цивилизация строилась на жестокости. Прежде чем осуждать его, посчитай-ка в уме, сколькими собаками ты бы пожертвовала, чтобы еще раз увидеть своего безумного отца?
Я сочла вопрос риторическим, Торек продолжил:
— Это случилось в конце января. Главный ученый проекта умер от сердечного приступа на рабочем месте, и это стало случайной причиной того, что вирус вырвался за рамки лаборатории. Но его смерть не была случайной — в этом и вся загвоздка. В течение недели по всему миру умерли десятки ученых. И все они были близки к созданию какого-то новейшего лекарства, способного избавить человечество от одного из неизлечимых недугов.
— Что?! Я об этом не слышала! — я все же решилась перебить. Десятки величайших умов современности в конце января, когда все это еще не началось, умерли практически одновременно. Да об этом бы все СМИ кричали! Я не интересовалась новостями науки слишком серьезно, но вряд ли пропустила бы такое.
— Никакой связи между смертями установлено не было. Все умерли от разных причин, в том числе и естественной природы, а какие-то исследования были засекречены, как в случае подмосковной лаборатории. Но и посчитать случайностью все эти трагические события тоже не получилось. Особенно после того, как сразу пять ведущих специалистов в одной из американских клиник погибли в течение нескольких дней. И каждый из них, останься он жив, мог бы закончить их общее исследование. Научное сообщество было потрясено, но выяснить, где корень всех зол, не могло.
— Но ты знаешь где? — получилось немного язвительно, тем более что сейчас я больше наслаждалась звуком его голоса, чем вдумывалась в правдивость этой истории.
— Да. Всех их объединял один факт — каждый в скором времени мог бы претендовать на Нобелевскую премию за достижения в физиологии и медицине. Вопрос был только в том, кто закончит свое исследование раньше других, но все они были ее достойны. И вдруг все они внезапно умирают.
— Я не понимаю…
— Тогда слушай дальше. Незадолго до этих событий в Нижнем Новгороде произошла сенсация — женщина на грани смерти от рака мгновенно излечилась, приняв какой-то экспериментальный препарат. Так же мы выяснили и имя создателя этого средства — профессор Ранцев.
