Вещная жизнь. Материальность позднего социализма - [65]
Поиск подходящего подвала был лишь одной из множества проблем, требовавших от советских приверженцев культуризма пускать в ход связи и изобретательность. Другая проблема заключалась в том, чтобы раздобыть оборудование. В советское время в розничных магазинах было трудно найти гири, штанги и гантели. О более продвинутом снаряжении, таком как силовые рамы или тросовые тренажеры, никто попросту не слышал. Некоторые писали в редакцию советских газет, прося помочь им решить проблему дефицита оборудования[430]. Но большинство использовали обширные возможности неофициальной советской экономики или же изготавливали базовое оборудование собственноручно. Сергей Б. рассказал, что оборудование для первого спортзала они приобрели, когда сосед, рабочий местного механического цеха, спросил, может ли к ним ходить его сын: «Он делал на заказ разные вещи. Кому решетки, кому оградки, кому что еще. Ведь это был уже где-то 1984 год, дисциплина на заводе была уже не та. Отец хотел, чтобы сын стал заниматься с нами, и он бесплатно ‹…› Представляете, бесплатно сделали нам штангу: гриф и блины»[431]. Сергей описывает классическую для советской теневой экономики ситуацию, когда работники использовали ресурсы своего предприятия как источник дополнительного дохода или в качестве платы за чьи-то услуги[432]. Культуристы активно задействовали неофициальные экономические отношения. Так, студенты профтехучилищ могли использовать имеющееся в училище оборудование для изготовления штанг и гантелей. Другие обращались к родственникам и знакомым, работавшим на заводах. Третьи устраивали складчину и «вступали в товарно-денежные отношения» с рабочими местных предприятий[433]. Как следствие, несмотря на дефицит, в позднесоветских спортзалах было достаточно самодельных штанг и гантелей.
Советские культуристы столкнулись и с еще двумя трудностями – поиском спортивного питания и специальной литературы. Советские журналы, занимавшиеся популяризацией культуризма, в частности «Спортивная жизнь» и «Техника – молодежи», играли роль катализатора, пробудившего у советских граждан интерес к использованию «железа» для наращивания мышечной массы. Но, создав обширную аудиторию интересующихся культуризмом, они не смогли удовлетворить ее спрос на комплексы силовых упражнений, советы по правильному питанию и информацию о разных этапах освоения этого вида спорта. «Атлетизм» Тэнно и Сорокина содержал некоторые из перечисленных сведений, но год публикации книги (1968), относительно небольшой тираж (100 000 экземпляров) и то обстоятельство, что ее не переиздавали, немедленно обеспечили ей статус раритета. Советские спортсмены-любители с благодарностью вспоминали книгу, по которой училось несколько поколений культуристов: «Она ходила по рукам, все ей зачитывались, и все экземпляры, которые я видел, в достаточно печальном состоянии»[434]. Однако советским культуристам хотелось получать и свежую информацию об интересующем их виде спорта, а ее можно было найти только в зарубежных журналах. Здесь на помощь опять же приходили социальные связи. Чтобы заполучить пособия и журналы по культуризму, изданные в США, Восточной и Западной Европе, советские культуристы обращались к знакомым дипломатам, морякам или просто туристам. Можно было попытать удачи и на черном рынке: по воспоминаниям Николая Ясиновского, однажды он отдал семьдесят пять рублей (по тем временам половину средней месячной зарплаты в СССР) за два номера журнала Muscle and Fitness («Мышцы и спорт»)[435]. Подобно книге Тэнно и Сорокина, приобретенные журналы часто становились коллективной собственностью завсегдатаев одного или нескольких спортзалов: «Из Финки первые журналы привозили. Они были в зале, все затасканные, затертые, как будто порножурналы»[436].
Тот же респондент упомянул, что специальное спортивное питание впервые попало в 1980‐е годы Петрозаводск благодаря тому же каналу – советским туристам в Финляндии, но привозили его от случая к случаю, и культуристам приходилось довольствоваться тем, что можно было найти в советских магазинах, создавая импровизированный рацион. Информацию о теории спортивного питания найти было несложно: в том же «Атлетизме» Тэнно и Сорокина имелся целый раздел, озаглавленный «Горючее живого мотора» и продолжавший таким образом метафору железа[437]. Многие культуристы ограничивались тем, что следовали общим рекомендациям есть больше продуктов с высоким содержанием белка: мяса, рыбы, яиц, молока, сыра. Но некоторые, завороженные профессиональным западным бодибилдингом, пытались имитировать специальные протеиновые добавки. По словам Дмитрия Громова, люберецкие культуристы систематически употребляли в пищу молочную смесь для грудных младенцев, а некоторые – даже сывороточный протеиновый порошок для свиней[438]. Именно среди последней группы самых радикальных энтузиастов во второй половине 1980‐х годов постепенно приобрели популярность стероиды и наркотики[439].
Своеобразие материальных условий, в которых тренировались советские культуристы, укрепляло его негативные оценки и стереотипные суждения о нем среди чиновников и журналистов спортивного сектора. Массово перебравшись в подвалы, устроив полулегальные спортзалы с кустарным оборудованием и развесив на стенах вырезки с описаниями упражнений и плакаты, изображающие известных американских культуристов, советские поклонники культуризма усугубили страхи свои оппонентов из бюрократического аппарата. В глазах последних культуризм не только вырос из капиталистической идеологии, но к тому же уводил спортсменов из специально отведенных для тренировок пространств, таких как стадионы или дворцы спорта (как в СССР называли спортивные комплексы), где они занимались под руководством профессиональных тренеров, в темные, душные, грязные подвалы, где они тренировались без присмотра квалифицированных специалистов. Иначе говоря, советские культуристы отказывались от чистоты и гигиены материальной среды, навязанной им сверху и открытой взгляду властей за счет присутствия назначаемых государством тренеров, и уходили в грязные помещения с кажущимися антисанитарными условиями, где эталоном идеального тела служили атлеты с американских плакатов и где правом планировать и контролировать процесс приближения к этому эталону, равно как и судить о результатах, наделялся взгляд самого культуриста, отраженный в зеркале.
