Вещная жизнь. Материальность позднего социализма - [60]

. В 1985 году был снят полнометражный документальный фильм «Пирамида», в котором нашло отражение всеобщее увлечение методами Дикуля[381]. В фильме переплетались две сюжетные линии: первая – подготовка Дикулем нового циркового номера (с поднятием «Волги») и его премьера, вторая – многочисленные визиты и письма людей, стремящихся побороть физические изъяны. В центре фильма – пятилетний Дима, с рождения страдающий заболеванием опорно-двигательного аппарата, из которого мальчик не мог ни ходить, ни даже стоять. На протяжении всего фильма мы видим, как Дикуль пытается с помощью сконструированного им оборудования для поднятия тяжестей восстановить физические способности Димы. Эти и другие эпизоды, где железо помогает Дикулю и его пациентам в борьбе с мышечной атрофией, перемежаются с кадрами, показывающими историю самого Дикуля и преодоления им травмы позвоночника, а также его каждодневные тренировки и цирковые номера с тяжелыми гирями, штангами и «Волгой». Необычайная сила Дикуля, приобретенная во взаимодействии с железом, сулит исцеление его пациентам, и в финале зрители видят Диму, впервые в жизни вставшего на ноги, а потом благодарно и увлеченно наблюдающего выступление Дикуля.

Наполнив советское культурное воображение множеством образов и текстов, демонстрирующих, как люди благодаря железу восстанавливают и обретают здоровье, силу и энергию, Илизаров и Дикуль вывели раннесоветский миф о силе металла на новый уровень. В обоих случаях магия железа получила институциональную форму. В 1971 году был учрежден Курганский научно-исследовательский институт экспериментальной и клинической ортопедии и травматологии, который возглавил Гавриил Илизаров, а в 1988 году в Москве открылся первый реабилитационный центр Валентина Дикуля. Сила железа, которую они укротили, обеспечила им и политический вес: в 1989 году Илизаров и Дикуль были избраны народными депутатами Верховного совета СССР[382].

И Илизаров, и Дикуль неоднократно подчеркивали, что железо имело значение лишь постольку, поскольку помогало раскрыть неисчерпаемые скрытые резервы человеческого тела к восстановлению и обновлению. Один из коллег Илизарова так описывал опыт знакомства с Курганским научно-исследовательским институтом экспериментальной и клинической ортопедии и травматологии: «Мне посчастливилось – именно посчастливилось! – испытать на себе метод чрескостного остеосинтеза и илизаровскую методику возвращения больного к активной, полноценной жизни, почувствовать в полной мере ее гуманность, основанную на вере в неиссякаемость сил и возможностей человека»[383]. В очень схожих выражениях другой врач отзывался о свойственной Дикулю «вере в безграничные возможности человека, в его способность быть сильнее обстоятельств»[384]. За этой верой стояло целостное и индивидуалистическое понимание личности, обладающей практически неиссякаемыми «внутренними ресурсами», которые пациенту приходилось задействовать, чтобы вернуть здоровье. Особенно это касалось Дикуля, чьи заявления о том, что ему удалось избавиться от инвалидности собственными силами, без помощи официальной медицины, находили живой отклик у многих советских людей, страдавших от неизлечимых (в то время) травм позвоночника. Изначальная конструкция разработанного Дикулем оборудования позволяла установить его в маленькой советской квартире и пользоваться им без посторонней помощи[385]. Дикуль явно хотел донести до пациентов, что любые изменения к лучшему начинаются с них самих, и подкреплял эту мысль утверждениями, что именно самодисциплина, самоконтроль и чувство ответственности помогли ему справиться с травмой[386].

В антропологических исследованиях постсоветских обществ считается трюизмом тезис о том, что наблюдаемый в России после 1991 года бум популярности рекомендаций по самолечению и саморазвитию обусловлен неолиберальной экономикой и сворачиванием советских программ и структур социального обеспечения. Например, в книге о психотерапевтических сообществах и институтах в постсоветском Петербурге Томас Матца пишет, что насаждаемые ими технологии развития личности неотделимы от неолиберальной государственности, на которую российское правительство взяло курс после распада СССР и конечной целью которой является «автономизация общества» (граждане как «самоуправляемые машины»)[387]. Мишель Ривкин-Фиш, написавшая работу о постсоветском здравоохранении, и Суви Салменниеми, проанализировавшая литературу по самолечению, пришли к схожим выводам о том, что именно постсоветская неолиберальная система породила социальную отчужденность, в результате чего вырос спрос на литературу жанра «помоги себе сам»[388]. Однако настойчивые утверждения Дикуля, что тяжелые физические недуги можно (а порой приходится) преодолевать исключительно собственными силами, свидетельствуют о том, что некоторая «автономизация общества» присутствовала и в советскую эпоху[389]. Такая форма культурного воображения подразумевала, что тело советского человека автономно: оно черпает силу и здоровье из «внутренних ресурсов», а не из коллектива, а раскрыть эти ресурсы ему помогает железо. Отчасти такой взгляд на тело отражал ситуацию с лечением заболеваний и физических недостатков в Советском Союзе, нередко сопряженным с социальной изоляцией и отчуждением