Вещная жизнь. Материальность позднего социализма - [60]
Наполнив советское культурное воображение множеством образов и текстов, демонстрирующих, как люди благодаря железу восстанавливают и обретают здоровье, силу и энергию, Илизаров и Дикуль вывели раннесоветский миф о силе металла на новый уровень. В обоих случаях магия железа получила институциональную форму. В 1971 году был учрежден Курганский научно-исследовательский институт экспериментальной и клинической ортопедии и травматологии, который возглавил Гавриил Илизаров, а в 1988 году в Москве открылся первый реабилитационный центр Валентина Дикуля. Сила железа, которую они укротили, обеспечила им и политический вес: в 1989 году Илизаров и Дикуль были избраны народными депутатами Верховного совета СССР[382].
И Илизаров, и Дикуль неоднократно подчеркивали, что железо имело значение лишь постольку, поскольку помогало раскрыть неисчерпаемые скрытые резервы человеческого тела к восстановлению и обновлению. Один из коллег Илизарова так описывал опыт знакомства с Курганским научно-исследовательским институтом экспериментальной и клинической ортопедии и травматологии: «Мне посчастливилось – именно посчастливилось! – испытать на себе метод чрескостного остеосинтеза и илизаровскую методику возвращения больного к активной, полноценной жизни, почувствовать в полной мере ее гуманность, основанную на вере в неиссякаемость сил и возможностей человека»[383]. В очень схожих выражениях другой врач отзывался о свойственной Дикулю «вере в безграничные возможности человека, в его способность быть сильнее обстоятельств»[384]. За этой верой стояло целостное и индивидуалистическое понимание личности, обладающей практически неиссякаемыми «внутренними ресурсами», которые пациенту приходилось задействовать, чтобы вернуть здоровье. Особенно это касалось Дикуля, чьи заявления о том, что ему удалось избавиться от инвалидности собственными силами, без помощи официальной медицины, находили живой отклик у многих советских людей, страдавших от неизлечимых (в то время) травм позвоночника. Изначальная конструкция разработанного Дикулем оборудования позволяла установить его в маленькой советской квартире и пользоваться им без посторонней помощи[385]. Дикуль явно хотел донести до пациентов, что любые изменения к лучшему начинаются с них самих, и подкреплял эту мысль утверждениями, что именно самодисциплина, самоконтроль и чувство ответственности помогли ему справиться с травмой[386].
В антропологических исследованиях постсоветских обществ считается трюизмом тезис о том, что наблюдаемый в России после 1991 года бум популярности рекомендаций по самолечению и саморазвитию обусловлен неолиберальной экономикой и сворачиванием советских программ и структур социального обеспечения. Например, в книге о психотерапевтических сообществах и институтах в постсоветском Петербурге Томас Матца пишет, что насаждаемые ими технологии развития личности неотделимы от неолиберальной государственности, на которую российское правительство взяло курс после распада СССР и конечной целью которой является «автономизация общества» (граждане как «самоуправляемые машины»)[387]. Мишель Ривкин-Фиш, написавшая работу о постсоветском здравоохранении, и Суви Салменниеми, проанализировавшая литературу по самолечению, пришли к схожим выводам о том, что именно постсоветская неолиберальная система породила социальную отчужденность, в результате чего вырос спрос на литературу жанра «помоги себе сам»[388]. Однако настойчивые утверждения Дикуля, что тяжелые физические недуги можно (а порой приходится) преодолевать исключительно собственными силами, свидетельствуют о том, что некоторая «автономизация общества» присутствовала и в советскую эпоху[389]. Такая форма культурного воображения подразумевала, что тело советского человека автономно: оно черпает силу и здоровье из «внутренних ресурсов», а не из коллектива, а раскрыть эти ресурсы ему помогает железо. Отчасти такой взгляд на тело отражал ситуацию с лечением заболеваний и физических недостатков в Советском Союзе, нередко сопряженным с социальной изоляцией и отчуждением
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Однако любой историк в своих исследованиях обращается к альтернативной истории, когда дает оценку описываемым персонажам или событиям, реконструирует последствия исторических решений, поступков, событий, образующих альтернативу произошедшему в реальности. Тем не менее, всерьез заниматься альтернативной историей рискуют немногие серьезные историки.И все же, отечественная история предлагает богатейший материал для альтернативных исследований, ведь даже само возникновение нашего государства на бедных и холодных равнинах северо-востока Европы, да еще и с центром в ничем не примечательном городке, выглядит результатом невероятного нагромождения случайностей.
Стивен Меллер, известный американский археолог-исследователь, много лет посвятивший изучению археологических памятников и истории Египта, предлагает новый, революционный взгляд на одну из древнейших в мире культур. Книга создана на основе эксклюзивных материалов, полученных автором во время экспедиций в Египет, а также новейших расшифровок древних текстов.© S. Mehler, 2004.
Из этой книги читатель узнает, что реальная жизнь кельтских народов не менее интересна, чем мифы, которыми она обросла. А также о том, что настоящие друиды имели очень мало общего с тем образом, который сложился в массовом сознании, что в кельтских монастырях создавались выдающиеся произведения искусства, что кельты — это не один народ, а немалое число племен, объединенных общим названием, и их потомки живут сейчас в разных странах Европы, говорят на разных, хотя и в чем-то похожих языках и вряд ли ощущают свое родство с прародиной, расположенной на территории современных Австрии, Чехии и Словакии…Книга кельтолога Анны Мурадовой, кандидата филологических наук и научного сотрудника Института языкознания РАН, основана на строгих научных фактах, но при этом читается как приключенческий роман.
В преддверии Курской битвы перед ВВС Красной Армии были поставлены задачи по завоеванию полного господства в воздухе, изгнанию люфтваффе с поля боя и оказанию эффективного содействия наземным войскам в разгроме врага. Итог ожесточенных двухмесячных боев, казалось бы, однозначно свидетельствовал: поставленные перед «сталинскими соколами» цели были достигнуты, небо над Огненной Дугой осталось за советской авиацией. Однако подлинная цена этой победы, соотношение реальных потерь противоборствующих сторон долгое время оставались за рамками официальных исследований.Как дорого обошлась нам победа? Какова роль люфтваффе в срыве попытки Красной Армии окружить орловскую и харьковскую группировки вермахта? Стало ли сражение над Курской дугой переломным моментом в ходе воздушного противостояния на советско-германском фронте? На эти и на многие другие вопросы вы найдете ответы на страницах этой книги.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Издание завершает публикацию всех важнейших зарубежных материалов XVII в. о восстании С. Разина, остававшихся еще не опубликованными. (Первый выпуск — «Записки иностранцев о восстании С. Разина». Л., «Наука», 1968). В сборник вошли: брошюра о восстании, изданная в Лондоне в начале 1671 г., диссертация о Разине, защищенная и изданная в Германии в 1674 г., отклики на восстание западноевропейской прессы 1670–1671 гг. и записки Кемпфера о персидском походе Разина.Материалы комментированы и сопровождены источниковедческими статьями.Издание рассчитано на широкий круг читателей: учителей, студентов аспирантов, научных работников.
В августе 2020 года Верховный суд РФ признал движение, известное в медиа под названием «АУЕ», экстремистской организацией. В последние годы с этой загадочной аббревиатурой, которая может быть расшифрована, например, как «арестантский уклад един» или «арестантское уголовное единство», были связаны различные информационные процессы — именно они стали предметом исследования антрополога Дмитрия Громова. В своей книге ученый ставит задачу показать механизмы, с помощью которых явление «АУЕ» стало таким заметным медийным событием.
В своей новой книге известный немецкий историк, исследователь исторической памяти и мемориальной культуры Алейда Ассман ставит вопрос о распаде прошлого, настоящего и будущего и необходимости построения новой взаимосвязи между ними. Автор показывает, каким образом прошлое стало ключевым феноменом, характеризующим западное общество, и почему сегодня оказалось подорванным доверие к будущему. Собранные автором свидетельства из различных исторических эпох и областей культуры позволяют реконструировать время как сложный культурный феномен, требующий глубокого и всестороннего осмысления, выявить симптоматику кризиса модерна и спрогнозировать необходимые изменения в нашем отношении к будущему.
Новая книга известного филолога и историка, профессора Кембриджского университета Александра Эткинда рассказывает о том, как Российская Империя овладевала чужими территориями и осваивала собственные земли, колонизуя многие народы, включая и самих русских. Эткинд подробно говорит о границах применения западных понятий колониализма и ориентализма к русской культуре, о формировании языка самоколонизации у российских историков, о крепостном праве и крестьянской общине как колониальных институтах, о попытках литературы по-своему разрешить проблемы внутренней колонизации, поставленные российской историей.
Представленный в книге взгляд на «советского человека» позволяет увидеть за этой, казалось бы, пустой идеологической формулой множество конкретных дискурсивных практик и биографических стратегий, с помощью которых советские люди пытались наделить свою жизнь смыслом, соответствующим историческим императивам сталинской эпохи. Непосредственным предметом исследования является жанр дневника, позволивший превратить идеологические критерии времени в фактор психологического строительства собственной личности.