Вещие сны - [2]

Он огляделся по сторонам и остановил взгляд на их столике. Больше никакие посетители на сыщиков не походили: кроме них в кафе сидело семейство с детьми, влюблённая парочка и компания старшеклассников.

— Господин Накамо́то, если не ошибаюсь? — спросил Кусанаги, когда мужчина приблизился к ним.

— Да, — ответил тот слегка напряжённо. Обычная реакция на знакомство со следователем по уголовным делам.

— Меня зовут Кусанаги, это я вам звонил. А это мой коллега, следователь Макита. Уж извините, что отвлекаем вас в выходной, — сказал Кусанаги, поднявшись с места, и коротко поклонился. Сегодня была суббота.

— Ничего, я всё равно собирался в город, — ответил мужчина, подсаживаясь к ним. Подошла официантка, и он заказал себе кофе.

— На тренировку по гольфу? — уточнил Кусанаги.

Мужчина, похоже, решил, что ослышался.

— Как вы догадались?!

— По вашей левой руке. Правая у вас загорелая чуть не дочерна. А левая почти совсем белая. Вот я и предположил, что вы, должно быть, часто играете в гольф.

— Ах, вот оно что… Сестра говорит, это смотрится как уродство! — Накамото спрятал левую ладонь под столик и облегчённо улыбнулся. Его напряжение, похоже, почти развеялось.

— Вы говорили кому-нибудь дома, что встречаетесь с нами?

— Нет, никому. Зачем? Бывший одноклассник набедокурил, и меня вызывают к следователям. Такое рассказывать — только тревожить зря.

— Наверное, — кивнул Кусанаги. — Как я и говорил по телефону, никакого беспокойства наша встреча вам не доставит. Просто покажите нам то, о чём шёл разговор, и на этом закончим.

— Да-да, понимаю. Вот.

Накамото поместил на колени портфель, открыл его и выложил на столик большой блокнот для набросков.

— Взгляните. Нужное место я отметил закладкой.

— Большое спасибо. Давайте посмотрим, — сказал Кусанаги и взял блокнот.

Довольно старый, в твёрдой клетчатой обложке. Кусанаги не отказался бы полистать его, но первым делом открыл там, где лежала жёлтая закладка.

— Ого! — тут же вырвалось у него. — Какой красивый рисунок!

— Да, рисовал он и правда замечательно, — отозвался Накамото.

На открытой странице цветными карандашами была нарисована кукла. Маленький пупс, девочка. Каштановые волосы, голубые глаза — судя по всему, иностранка. В красном платьице с белыми оборками на рукавах, таких же красных туфельках и белых гольфах.

Рядом с куклой было подписано авторучкой: «Увидимся в седьмом классе! Нобухико Сакаки». Но больше всего внимание Кусанаги приковала маленькая деталь — «зонтик на двоих»[2] в нижнем углу рисунка. Под зонтом были написаны имена: Нобухико Сакаки и Рэми Мориса́ки.

— Да, действительно есть! — Кусанаги положил раскрытый блокнот на столик и показал пальцем на зонт. — Вот здесь.

— Именно! — отозвался Накамото и натянуто улыбнулся.

— А вы, господин Накамото, спрашивали у него, что это за девушка?

— Он говорил, что это его «будущая любовь». Кто бы ни спрашивал, Сакаки всегда отвечал только так. Но в нашем окружении никого с таким именем не было, да и фамилия Морисаки никому ничего не говорила. Поэтому я привык считать, что он её просто выдумал.

— И этот рисунок он точно сделал в шестом классе?

— Совершенно точно. Перед окончанием младшей школы все должны были что-нибудь нарисовать. У него получилось это.

— И что потом было с этим блокнотом?

— Все эти годы пролежал в коробке в шкафу. Чтобы его найти, пришлось привести в порядок весь архив.

Принесли кофе. Накамото с удовольствием отхлебнул, не добавив ни сахара, ни молока.

— И как раз в то время вы и Сакаки дружили?

— Да не сказать, что особо дружили… Просто в пятом и шестом классах учились вместе. А с седьмого класса — уже нет. В старшей школе нас разделили, и больше я с ним не встречался.

— Но те два года вы всё-таки провели вместе. Что вы о нём помните? Каким он был в детстве?

— Да я уже толком не помню. Только эта история с «будущей любовью» в памяти и застряла. А если коротко, странный был парнишка. Никогда ни с кем ни во что не играл, и, кроме как в школе, с ним никто нигде не встречался.

— Его дразнили сверстники? Он был замкнут в себе?

— Да как сказать, — Накамото горько улыбнулся. — Если сейчас подумать, может, и да. Но тогда почему-то я этого не замечал.

«Значит, наверное, всё-таки было», — подумал Кусанаги. И посмотрел на Макиту. Нет ли, дескать, каких-то вопросов. Но младший следователь лишь качнул головой. В такой беседе спрашивать особенно нечего.

— Но всё-таки, — открыл рот Накамото. — То, что пишут газеты, — правда? Сакаки действительно проник в чужой дом, хозяева которого носят фамилию Морисаки, а девушку зовут…

— Подождите! — прервал его Кусанаги, подняв руку. — Мы понимаем, что у вас много вопросов. Но пока следствие не закончено, о многих вещах мы просто не имеем права говорить.

— Ах, вот оно как, — сказал Накамото и почесал в затылке.

— Вы не возражаете, если мы это у вас пока возьмём? — спросил Кусанаги, закрывая блокнот.

— Конечно.

— Уж извините. Вернём, как только всё проверим.

— Да пожалуйста. Не такая уж это и ценность. — Накамото пожал плечами и отхлебнул ещё кофе.

Выйдя из кафе, Кусанаги передал Маките блокнот.

— Держи. И возвращайся в отделение. Надо будет сравнить с образцами почерка в школьных тетрадях, найденных в доме у Сакаки. Впрочем, думаю, это тебе поручили бы и без моего напоминания.