«Он обернулся — на лице была маска, выкованная из серебристого металла, без выражения, маска, которую он надевал всякий раз, когда хотел скрыть свои чувства, маска, которая, изгибаясь, с удивительной точностью повторяла линии его впалых щёк, лба и подбородка. Маска сияла, он держал в руках и рассматривал смертоносное оружие. Это оружие…»
Чтение прервал нарастающий трескучий рокот мотоциклов. Не выпуская из рук «Марсианские хроники», он подошёл к окну и приоткрыл штору.
Квартира была угловой, на втором этаже. Проулок под окном выходил чуть левее на широкую улицу.
Нынешней ночью мотоциклов было три штуки. Но наездников — пятеро. То есть двое — с седоками. Нарочно не заглушая грохочущих моторов, они подкатили на своё излюбленное место — пятачок возле автобусной остановки, которую для удобства ожидающих граждан оборудовали скамейкой. Приезжавшим на мотоциклах парням нравилось, развалившись на этой скамейке, трепаться, перекрикивая друг друга. Кроме того, словно для вящего комфорта, тут же стоял автомат с прохладительными напитками.
На вид — обычные ребята. Не какие-нибудь там крутые байкеры. У двоих волосы выкрашены в жёлтый цвет, один из них носит штаны спущенными на бёдра. У двух других ничего примечательного. Пятый — с лохмами до плеч. Вот, собственно, и всё.
«Но заурядная внешность не означает, что эта шваль заслуживает снисхождения!» — подумал он.
Открыл книгу, которую продолжал сжимать в руке. Его прервали на середине главы «1999, февраль. Илла». Сколько раз он уже её перечитывал! Почти вызубрил наизусть. Если и дальше читать в таком темпе, это займёт уйму времени.
Один из парней что-то выкрикнул. Его приятели громко загоготали. Голоса эхом прокатились по тихой, пустынной улице.
Он отошёл от окна. Положил книгу на стол и решительно направился к телефонному аппарату в углу комнаты.
Кадзухико Мукаи красил волосы в жёлтый цвет и завязывал их в хвост на затылке. Тем самым он старался хоть как-то выделяться из окружения.
Ему было девятнадцать. Полтора года назад окончил школу, устроился на работу маляром, но заниматься чёрт-те чем за мизерные бабки скоро обрыдло, он уволился и уже три месяца слонялся без дела. Заработанные деньги потратил на подержанный мотоцикл и игровую приставку. Когда живёшь с предками, о жрачке можно не беспокоиться. Вот только целыми днями нудят, что сын вырос оболтусом. Достали уже. Приходится до глубокой ночи гонять по улицам на мотоцикле, лишь бы не торчать дома.
Посасывая «Мальборо», он подошёл к автомату, сунул монетку и нажал на кнопку «Кола». С грохотом выкатилась пузатая банка.
Забирая её, он невольно скосил глаза. Что за хрень?
Сбоку от автомата пластиковая тара из-под пивных бутылок — четыре ящика, один на другом. Кроме того, наверху — газетный свёрток. Какой-то прямоугольный предмет размером со спортивную сумку. «Странно!» — подумал Кадзухико. Начать с того, что в этом автомате пива нет. Да ещё какой-то свёрток…
Однако его внимание вскоре переключилось на другое. Дёрнув за язычок банки, он хлебнул колы и вернулся к приятелям. Обсуждали девиц — школьниц, с которыми недавно познакомились в торговом центре. Впрочем, разговор сводился к тому, кто из них даёт.
Кадзухико не считал этих четверых своими друзьями. Да и вообще, на черта она, эта дружба? Тоска! Было бы с кем потусоваться, вот и отлично. А то ещё будут лезть со своими проблемами, нет уж, спасибо!
Рёскэ Ямасита расписывал, как на днях снял на улице чувиху. У него была манера во время разговора зачёсывать руками назад длинные волосы, составлявшие предмет его особой гордости. Кадзухико слушал его похвальбу, стоя возле своего мотоцикла. Двое других парней сидели на скамейке, третий оседлал мотоцикл.
— Приходим в хату, а она, падла, первым делом: «Учти, я только с презервативом»! А мне не в кайф, я люблю это дело живьём, вот и говорю: «Извини, забыл». Но оказалось, что эта сучка резинками запаслась. Делать нечего, натянул, но, когда всовывал, ногтем прорвал конец. Всё равно что без. Она видит, что я в презервативе, расслабилась, короче, не углядел, кончил в неё. Она, конечно, развопилась, но я-то, говорю, в чём виноват, бывает, рвутся. Успокоил, дал телефон — придумал на ходу.
Было видно, что Рёскэ хотел показать, какой он крутой парень. Его ноздри подрагивали.
— Как пить дать залетит!
Приятели принялись потешаться над незадачливой девицей. Рёскэ расплылся от самодовольства.
— Ну уж не знаю, — сказал он с напускной небрежностью. — Дело поправимое, всегда можно избавиться…
Видимо, раздумывая над тем, как бы ещё добавить перца в свою историю, он по своей привычке откинул руками назад волосы и уже открыл рот, как вдруг глаза его вылезли из орбит, после чего произошло совсем невероятное.
На затылке Рёскэ взметнулся язык пламени. В следующий миг огонь охватил всю его голову.
Не издав ни звука, Рёскэ медленно рухнул вперёд. Точно горящее дерево.
Приятели наблюдали за происходящим в полном оцепенении. Заворожённо, словно в затянувшемся стоп-кадре.
Но в реальности оцепенение продолжалось лишь несколько секунд. Краем глаза Кадзухико увидел, что замеченный им ранее газетный свёрток горит. Инстинктивно он тотчас почувствовал опасность.
