Веселые человечки: культурные герои советского детства - [158]
Кроме того, на подростков в фильме, пусть и в полушутливой манере, оказались перенесены психологические и поведенческие черты людей студенческого возраста, как они изображались в советском кино 1970-х. Сыроежкин в первой серии поет для Электроника сатирическую песенку под гитару, виляя бедрами как Элвис Пресли (для прежних советских фильмов такая пластика была бы приметой однозначно отрицательного героя — и хотя Сыроежкин в начале фильма отнюдь не положительный герой, а милый шалопай, смещение смысловых акцентов все же весьма заметно), в первых двух сериях он в одиночку ездит на мопеде, в его полном распоряжении находится целый большой гараж (на уровне сценария это мотивировано тем, что отец мальчика — шофер-«дальнобойщик», которого может неделями не быть дома).
Разделение героев на растерянных «старших» и освобождающихся «младших» подчеркнуто использованием транспортных средств: анархически настроенные персонажи, относящиеся к поколению «детей», Сыроежкин и Урри, ездят на мопеде и мотоцикле соответственно; персонажи, относящиеся к поколению «взрослых», — только на автомобилях: ими пользуются и профессор Громов, и люди из банды Стампа, и отец Сыроежкина. (Видимо, чтобы подчеркнуть освобождающее значение «двухколесности», Велтистов и Бромберг дают Электронику возможность убежать от автомобиля профессора на велосипеде, когда юный робот случайно попадает в толпу велогонщиков.) Мотоцикл в западном, в первую очередь американском кино 1950-1960-х годов стал символом освобождения, побега, стихийного молодежного бунта — об этом говорят фильмы, начиная с «Дикаря» с участием Марлона Брандо («Wild Оnе», режиссер Ласло Бенедек, 1953) и заканчивая «Беспечным ездоком» (режиссер Деннис Хоппер, 1969). Подобно свободолюбивым байкерам из американского кино, Урри-Караченцов появляется в черной кожаной куртке, поет своим фирменным хриплым голосом хоть и пародийную, но все же отчетливо рокабилльную по ритму и инструментовке песню («Я в детстве был послушным / Ребенком золотушным») и ездит не просто на фабричном мотоцикле, но на могучем агрегате, дополненном разнообразными «прибамбасами»[616]. Сыроежкин, появляясь в кадре на мопеде уже после энергичного проезда Урри, выглядит как его невольный ученик, Поэтому неудивительным выглядит и результат нашего опроса: многие его респонденты (особенно мужчины) назвали Урри едва ли не самым любимым героем фильма про Электроника.
Неизвестно, кто придумал «транспортную дистрибуцию» персонажей, Велтистов или Бромберг, но, во всяком случае, этот элемент фильма не имеет ничего общего с циклом повестей Велтистова: в повести «Рэсси — неуловимый друг» Урри — пожилой человек [617], являющийся (что подчеркнуто несколько раз) шофером лимузина, на котором ездит главный злодей — демонический ученый-вивисектор Манфред фон Круг (а вовсе не жовиальный мафиози Стамп); эпизода с велогонками в книге тоже нет. Это изобретение способствовало тому, что в фильме возник довольно отчетливый мотив социально-психологического противостояния поколений, в повестях Велтистова «растворенный» в мотиве ускоряющегося интеллектуального прогресса человечества: дети обязаны быть умнее и тоньше, чем их учителя и родители, и с этим старшим следует считаться (особенно этот мотив артикулирован в повести «Победитель невозможного»).
На идею подростковой эмансипации работал и образ Рэсси как «чудесного помощника». Волшебную собаку-робота Велтистов придумал на рубеже 1970-х годов в повести «Рэсси-неуловимый друг», но при переходе в фильм этот образ сильно изменился: литературный Рэсси, судя по иллюстрациям постоянного художника книг Велтистова Е. Мигунова, был скопирован со скотчтерьера (то есть был довольно маленькой собакой) и мог выдвигать дополнительные органы-приспособления, как машина Джеймса Бонда: крылья, длинные ноги-ходули и пр. В фильме задачей Рэсси является только помощь Электронику и Сыроежкину — в книге помимо этой функции собака-робот выполняет сложнейшие задачи во всемирной борьбе профессора Громова и Манфреда фон Круга, интерпретированной в: духе «холодной войны»; этот политический подтекст в фильме совершенно элиминирован благодаря тому, что Стамп, в отличие от фон Круга, не имеет никакого отношения к политическим элитам — это обаятельный, но все же уголовник. Само имя Рэсси в книге было аббревиатурой слов «Редчайшая электронная собака, страус и так далее» — в фильме оно оставлено без расшифровки, как кличка, напоминающая англоязычные клички животных (эта «энглизированность» была очевидна и в книге, но там она была «уравновешена» объяснением слова как сокращения); скорее всего, это имя было сознательным или бессознательным воспроизведением имени Лэсси — «культовой» собаки породы колли, героини повестей англо-американского детского писателя Эрика Найта, а затем — игровых фильмов, радиопередач и телесериала [618].
Вообще Рэсси в фильме, по-видимому, воспринимался советскими подростками на фоне животных из детских приключенческих сериалов, которые демонстрировались по советскому телевидению в 1970-е годы, — австралийского сериала про ручного кенгуру Скиппи, помогавшего своим юным хозяевам в разнообразных сложных ситуациях
Сергей Кузнецов — писатель, журналист, культуртрегер. Автор романов «Шкурка бабочки», «Хоровод воды», «Калейдоскоп. Расходные материалы», входивших в длинные и короткие списки всех самых престижных российских литературных премий и переведённых на многие иностранные языки.Роман будет опубликован издательством АСТ (Редакция Елены Шубиной).Благодарим Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency за содействие в приобретении прав.
Сергей Кузнецов – журналист, писатель, известный сетевой деятель. Автор романов «Шкурка бабочки», «Нет» (в соавторстве с Линор Горалик), трилогии «Девяностые: сказки».Герои нового романа «Хоровод воды» – современные жители мегаполиса, у них нет практически ничего общего – только ушедшие поколения предков: каждый из них – часть одной большой семьи. Только не все об этом знают…Время, как толща воды, разделяет людей из разных эпох. Среди них – русский дворянин, ставший чекистом, и продавец обувного магазина, женщина-снайпер и когда-то талантливый спившийся художник, бизнесмен-аквариумист и ученый-шестидесятник.
Настоящая книга является первой попыткой создания всеобъемлющей истории русской литературной критики и теории начиная с 1917 года вплоть до постсоветского периода. Ее авторы — коллектив ведущих отечественных и зарубежных историков русской литературы. В книге впервые рассматриваются все основные теории и направления в советской, эмигрантской и постсоветской критике в их взаимосвязях. Рассматривая динамику литературной критики и теории в трех основных сферах — политической, интеллектуальной и институциональной — авторы сосредоточивают внимание на развитии и структуре русской литературной критики, ее изменяющихся функциях и дискурсе.
«Когда-то я мечтал быть рок-звездой. Стоять на сцене, залитой кровью, как Игги Поп или Ник Рок-н-Ролл. Моя мечта сбылась. Я стал серийным убийцей».Интернет-газета рассказывает о преступлениях маньяка-убийцы. Амбициозная журналистка, склонная к мазохизму, ищет экстремального секса. Маньяк убивает снова и снова. Эти двое искали друг друга всю жизнь. Там, где они встретятся, останется лишь пустота и боль. А боль не знает лжи.«Я бы хотел написать книгу, где красота природы и красота смерти слились бы воедино. Эта книга была бы ложью – потому что, когда убиваешь, не думаешь о временах года.
В мире, где главный враг творчества – политкорректность, а чужие эмоции – ходовой товар, где важнейшим из искусств является порнография, а художественная гимнастика ушла в подполье, где тело взрослого человека при желании модифицируется хоть в маленького ребенка, хоть в большого крота, в мире образца 2060 года, жестоком и безумном не менее и не более, чем мир сегодняшний, наступает закат золотого века. Деятели индустрии, навсегда уничтожившей кино, проживают свою, казалось бы, экстравагантную повседневность – и она, как любая повседневность, оборачивается адом.
Знаменитый испанец Артуро Перес-Реверте благословил Сергея Кузнецова на писательские подвиги и не ошибся: романы Кузнецова — образец увлекательной интеллектуальной литературы, в которых комизм переплетается с трагизмом, а напряженная интрига и динамичный сюжет соседствуют с чистой лирикой. …Эти люди считали себя яппи. Они были уверены, что с ними ничего не может случиться. Они ужинали в лучших ресторанах и пили кофе в редких московских кофейнях. Москва, август 1998-го, экономический кризис. Таинственное убийство.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.
В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.
Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.
В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.
Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.