Весь мир Фрэнка Ли - [78]

– Библия говорить, что надо прощать, – отвечает мама.

– Пусть его Бог прощать, вперед! – говорит папа. – Не моя проблема.

Я замечаю впереди клин из черно-желтых бочек. Мне ужасно хочется в них врезаться. Почему, черт побери, мне так ничего и не сказали?!

– Мам, – цежу сквозь зубы, – что произошло?

– Айгу, – говорит мама.

Она вздыхает, будто спрашивает: «С чего бы начать?»

– Мистер Сонг, – начинает она, – он смеяться над папа. Он сказать: в тебя стрелять там, где ты ничего не заработать. Стоит ли оно того? Он обещать подарить папа на Рождество хороший пуленепробиваемый жилет от Gucci.

Папа фыркает себе под нос.

– Ну шутка действительно дерьмовая, – соглашаюсь я.

– Не говорить плохой слово, – говорит папа. Это сработал родительский рефлекс.

– Папа говорить: не шутить, я хорошо и много работать, – продолжает мама. – Мистер Сонг, он извиняться! Но папа не остановиться. Папа говорить, что бизнес мистер Сонг – ненастоящий, нехороший бизнес, он только долги заработать.

– Да? – удивляюсь я.

– Почему ты все время злиться, папа? – спрашивает мама.

– Мистер Сонг, – отвечает папа с напускным спокойствием, – он брать кредит, о’кей? Много кредит. Он каждый день работать, заниматься бизнес офисная мебель, каждый день он должен платить долг разный люди. А вдруг он однажды не заплатить? Ой-ой-ой. Весь бизнес рушиться. Так называемый карточный домик. Ты знать это выражение – «карточный домик»?

– Я знаю, что такое «карточный домик».

Но это не объясняет того, почему папа с мистером Сонгом поругались. Я осторожно, будто обращаясь с бомбой, спрашиваю у папы:

– То есть ты рассердился на мистера Сонга из‐за того, что он… злоупотребляет левереджем?

– Нет, – отвечает папа. – Мистер Сонг делать вид, что он лучше, чем мы. Но мой ситуация? Я долг не иметь. Я свободный человек. Я не быть должен денег. Мистер Сонг, он навсегда в финансовой кабала. И он шутить над мой семья.

– Потому что он завидует нашей стабильности? – уточняю я.

– Нет, – отвечает мама с заднего сиденья. – Мистер Сонг смотреть свысока, потому что мы из сельская местность около Кванджу. Мистер и миссис Сонг из Сеул. Ты знать район Гангнам в Сеул? Богатый район. Мы учиться в один группа в университет, и они всегда считать нас провинциалы, смотреть сверху вниз.

– Подождите! Выходит, они уже давно над вами смеются?

– Айгу, они всегда говорить-говорить-говорить, смеяться над мой акцент. И над папин акцент тоже. – Мама начинает смеяться.

Если бы вы не знали мою маму, то решили бы, что она смеется, потому что совершенно бесчувственная, но я знаю, что смеется она потому, что нервничает.

Мои мысли улетают куда‐то далеко. Я начинаю вспоминать все Сборища, на которых был. Взрослые внизу всегда веселились так, будто это лучшая вечеринка в мире, а мы, лимбийцы, в это время расслаблялись наверху. Но на самом деле над мамой с папой все время смеялись? Постоянно отпускали шуточки, гаденькие, но недостаточно оскорбительные для того, чтобы испортить вечер? А родители, значит, терпели все это?

Я и не догадывался. И лимбийцы тоже. Я всегда считал, что для наших родителей это было общее Великое американское приключение и что все они считают друг друга одной большой семьей просто потому, что все они корейцы. Подумать только! А какие еще родительские драмы разыгрывались прямо у нас под носом?

Понятное дело, нам об этом точно не рассказали бы. Мы должны были учиться, они должны были нас обеспечивать. Никто из наших родителей не хотел отвлекать нас своей ерундой. Я это могу понять. И понимаю. Но теперь мне нужна эта ерунда. Благодаря этой ерунде я взглянул на родителей и на все эти Сборища с другой стороны. Мне вдруг ужасно захотелось узнать, что же за люди наши родители. Ведь дети должны знать своих родителей, да? Как же иначе? Дети смотрят на своих родителей и учатся. И познают себя.

И сейчас, сидя в машине, над которой мелькают – восходзакатвосходзакат – оранжевые фонари, я совершенно иначе воспринимаю маму с папой. Они теперь для меня будто герои какой‐то истории. Я вижу их в сельской школе, они просто одеты и просто говорят. Я вижу их в Сеульском университете, влюбленных в большом городе. Вижу их в новой стране, прекрасную молодую пару, мужа и жену.

– Так ты перед ним извинишься, да? – спрашиваю я папу не без надежды.

Но он непреклонен.

– Я не делать ничего плохо. Мистер Сонг пусть первый извинится.

– Папа, Библия говорить… – начинает мама.

– Он и тебе плохой вещь сказать, – перебивает ее папа.

– Обо мне? – удивляюсь я. – Что он сказал обо мне?

– Айгу. Не важно, – отвечает мама.

– Он сказать, что ты тоже лучше купить пуленепробиваемый жилет, – говорит папа.

Я поднимаю брови от удивления. Папа Джо и про меня гадостей наговорил?!

– Я больше не общаться семья Сонг, – заявляет папа. – Все знать, что они плохо поступать. Миссис Сонг знать. И Джо знать.

Я просто в шоке.

– Постой, пап.

Он молчит. Я включаю поворотник – тик-тик-тик – и съезжаю с шоссе.

– То есть ты не хочешь, чтобы я общался с Джо?

– Я свободный человек, – отвечает папа. – Ты тоже свободный. Иди свой путь.

– Ты хочешь, чтобы я не виделся с Джо из‐за этой твоей хрени с мистером Сонгом?