Вертер Ниланд - [21]
Я изо всех сил налег на лимонад. Представление достигло финала: дама с дочерью, ушедшие за кулисы после аплодисментов, появились вновь, и оркестр разразился дребезжащим грохотом. Внезапно все четверо нацепили парики, сделанные словно из половых тряпок или из ваты, и подступили к краю сцены. Музыка сменилась на медленную, заунывную мелодию. При этом все четверо принялись вихлять бедрами и слаженно запели:
— Делать укольчики мы не устаем! А игла сломается — пальчиком проткнем!
В конце они раскланялись под грохот барабанов. Мы вышли на улицу.
— На прошлой неделе было очень мило, — сказала тетя Трюс, — но это нам не очень-то подходит.
Я спросил себя, куда мы идем.
— Идите-ка купите себе что-нибудь, — сказала она вдруг, дала Вертеру деньги и отправила нас в продуктовую лавку. Там было довольно много народу.
— Вертер, — сказал я, пока мы стояли в очереди, — ты должен в воскресенье пойти со мной к моим дяде и тете. Я с тобой ходил, значит, в воскресенье тебе со мной можно. Ты это вполне заслужил.
Мы купили фиников и кислых карамелек и отдали за это всю сумму. Я хотел опять попросить его сопровождать меня в воскресенье, но к тому времени мы уже вышли из магазина и направились к его тете. Она одобрила наши покупки. Заморосил дождь. Вертер раздал финики, но мне они пришлись не по вкусу.
— Я пойду домой, — сказал я. Тетя попыталась уговорить меня остаться у них, но я не согласился.
— Мне опять нужно пораньше домой, — сказал я. В конце концов она сдалась и спросила, есть ли у меня деньги на трамвай.
— Да, конечно, — сказал я, хотя у меня ничего не было. Она было захотела отвезти меня назад, но я сказал, что хочу еще рассмотреть пару витрин и сам сяду на трамвай. Я ушел, наскоро помахав рукой. Когда они уже немного отошли, я бегом догнал их и спросил Вертера, пойдет ли он со мной в воскресенье. Прежде чем он успел ответить, я уже отбежал, но в этот краткий момент его тетя протянула мне карамельку, и я ее взял. Я отправился домой пешком, очень длинной дорогой, безо всякого удовольствия посасывая карамельку.
— Ты отдал деньги этой тете? — спросила мама.
— Да, они у нее, — сказал я.
— Тебе понравилось? — спросила она.
— Да, было весело, — тускло сказал я и пошел на чердак. Там я написал Вертеру записку следующего содержания: «Вертер. Ты должен пойти со мной в воскресенье, потому что это очень весело. Ты должен прийти ко мне домой как можно раньше. Когда ты придешь домой, письмо будет уже в почтовом ящике». Когда я вышел опустить письмо, лил дождь, такой же, как тогда, когда мы отправлялись в цирк. Перед домом Вертера стояла белая машина, окруженная какими-то беседующими людьми. Я прошел мимо них, ступил на крыльцо и бросил письмо в почтовый ящик. Сразу после этого я услыхал шум на лестнице и срывающиеся на крик буйные голоса. «Теперь спокойненько держите, — сказал высокий мужской голос, — и не выпускайте». Я слушал через щель почтового ящика. Раздались удары, звуки, словно кто-то оступался и боролся. В этот момент ко мне подошел человек из группы, стоявшей возле машины, и прогнал меня прочь. Я бросился на край парка, нашел место, где раньше сидел в кустах и высматривал, и уселся на пенек. Так же, как и раньше, я подглядывал за домом Вертера. Однако ничего особенного не происходило. Кусты были недостаточным прикрытием, так что вскорости я промок и отправился домой.
Этим же вечером Вертер пришел занести ответ, который вручил моей матери. Она позвала меня, но, когда я подошел к двери, Вертер уже исчез. Письмо гласило: «Дорогой Элмер. Я охотно пойду с тобой в воскресенье. Я сам приду, тебе не нужно заходить за мной. До воскресенья я еще к тебе зайду. Тебе не надо приходить ко мне домой. Вертер». Это письмо меня озадачило.
На неделе он не появился. Я решил, что он забыл о нашей договоренности, и начал писать новое письмо, но уничтожил его.
В воскресенье, расположившись для наблюдения на чердаке, около половины третьего я заметил приближающегося Вертера. Мы отправились в путь. — Тебе точно понравится, — сказал я, — поэтому я тебя и позвал.
Правда заключалась в том, что мне не хотелось одному идти к моим дяде и тете. Они попросили мою мать прислать меня в это воскресенье. Жили они на втором этаже на Твейде Оостерпаркстраат.
Мой дядя торговал на рынке золотыми рыбками. Его товар располагался в больших корытах на веранде позади дома. Когда я, сидя на корточках, разглядывал рыбок, сновавших среди водорослей, мое настроение всегда ухудшалось, и я чувствовал подступающее одиночество. Дом стоял почти на углу, и с веранды открывался вид лишь на глухую выбеленную стену. (В садах частенько стелился жиденький голубой дым.)
По дороге мы мало разговаривали. Было сумрачно, однако сухо и безветренно. Я уже знал, что день будет скверным.
Моя тетя сердечно поприветствовала нас и дала нам по куску рождественского пирога. Дяди дома не было. Она села у окна и достала свою цитру. Под струны она положила трапециевидный нотный лист, на котором были не ноты, а кружочки, соединенные причудливой линией. Если уложить листок точно, кружочки, лежащие каждый под своей струной, покажут, какую струну трогать.
«Мать и сын» — исповедальный и парадоксальный роман знаменитого голландского писателя Герарда Реве (1923–2006), известного российским читателям по книгам «Милые мальчики» и «По дороге к концу». Мать — это святая Дева Мария, а сын — сам Реве. Писатель рассказывает о своем зародившемся в юности интересе к католической церкви и, в конечном итоге, о принятии крещения. По словам Реве, такой исход был неизбежен, хотя и шел вразрез с коммунистическим воспитанием и его открытой гомосексуальностью. Единственным препятствием, которое Реве пришлось преодолеть для того, чтобы быть принятым в лоно церкви, являлось его отвращение к католикам.
Три истории о невозможной любви. Учитель из повести «В поисках» следит за таинственным незнакомцем, проникающим в его дом; герой «Тихого друга» вспоминает встречи с милым юношей из рыбной лавки; сам Герард Реве в знаменитом «Четвертом мужчине», экранизированном Полом Верховеном, заводит интрижку с молодой вдовой, но мечтает соблазнить ее простодушного любовника.
В этом романе Народный писатель Герард Реве размышляет о том, каким неслыханным грешником он рожден, делится опытом проживания в туристическом лагере, рассказывает историю о плотской любви с уродливым кондитером и получении диковинных сластей, посещает гробовщика, раскрывает тайну юности, предается воспоминаниям о сношениях с братом и непростительном акте с юной пленницей, наносит визит во дворец, сообщает Королеве о смерти двух товарищей по оружию, получает из рук Ее Светлости высокую награду, но не решается поведать о непроизносимом и внезапно оказывается лицом к лицу со своим греховным прошлым.
Романы в письмах Герарда Реве (1923–2006) стали настоящей сенсацией. Никто еще из голландских писателей не решался так откровенно говорить о себе, своих страстях и тайнах. Перед выходом первой книги, «По дороге к концу» (1963) Реве публично признался в своей гомосексуальности. Второй роман в письмах, «Ближе к Тебе», сделал Реве знаменитым. За пассаж, в котором он описывает пришествие Иисуса Христа в виде серого Осла, с которым автор хотел бы совокупиться, Реве был обвинен в богохульстве, а сенатор Алгра подал на него в суд.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Опубликованная в 1909 году и впервые выходящая в русском переводе знаменитая книга Гертруды Стайн ознаменовала начало эпохи смелых экспериментов с литературной формой и языком. Истории трех женщин из Бриджпойнта вдохновлены идеями художников-модернистов. В нелинейном повествовании о Доброй Анне читатель заметит влияние Сезанна, дружба Стайн с Пикассо вдохновила свободный синтаксис и открытую сексуальность повести о Меланкте, влияние Матисса ощутимо в «Тихой Лене».Книги Гертруды Стайн — это произведения не только литературы, но и живописи, слова, точно краски, ложатся на холст, все элементы которого равноправны.
Лаура (Колетт Пеньо, 1903-1938) - одна из самых ярких нонконформисток французской литературы XX столетия. Она была сексуальной рабыней берлинского садиста, любовницей лидера французских коммунистов Бориса Суварина и писателя Бориса Пильняка, с которым познакомилась, отправившись изучать коммунизм в СССР. Сблизившись с философом Жоржем Батаем, Лаура стала соучастницей необыкновенной религиозно-чувственной мистерии, сравнимой с той "божественной комедией", что разыгрывалась между Терезой Авильской и Иоанном Креста, но отличной от нее тем, что святость достигалась не умерщвлением плоти, а отчаянным низвержением в бездны сладострастия.
«Процесс Жиля де Рэ» — исторический труд, над которым французский философ Жорж Батай (1897–1962.) работал в последние годы своей жизни. Фигура, которую выбрал для изучения Батай, широко известна: маршал Франции Жиль де Рэ, соратник Жанны д'Арк, был обвинен в многочисленных убийствах детей и поклонении дьяволу и казнен в 1440 году. Судьба Жиля де Рэ стала материалом для фольклора (его считают прообразом злодея из сказок о Синей Бороде), в конце XIX века вдохновляла декадентов, однако до Батая было немного попыток исследовать ее с точки зрения исторической науки.