Версаль и рейнские сепаратисты - [5]

На необходимости приступить к мирному зондированию настаивал и до тех пор доброжелательно относившийся к германскому империализму Ватикан. В конце июня 1917 года вновь назначенный в Германию (в Мюнхен)[9]папский нунций Пачелли[10]посетил в Берлине германского рейхсканцлера Бетман-Гольвега, а затем направился в главную ставку, где имел продолжительную беседу с германским императором Вильгельмом II. По свидетельству Эрцбергера, во время переговоров были обсуждены конкретные условия возможного мира.

Все это привело к тому, что среди правящих классов Германии, составлявших в первые годы войны сплоченный аннексионистско-шовинистический блок, возникли разногласия по вопросу о дальнейшей тактике во внешних и внутренних вопросах. В рамках правящего блока наметились различные фракции.

Первая фракция, тесно связанная с окружением кайзера и наиболее реакционными бюрократическими, юнкерско-помещичьими и крупнокапиталистическими кругами, считала необходимым мобилизовать все имеющиеся у центральных держав людские и материальные резервы, усилить режим военной диктатуры в тылу, активизировать фронты, добиться решающих успехов еще до подхода свежих американских контингентов и заставить страны Антанты заключить мир на благоприятных для Германии условиях. Выразителями точки зрения этой фракции были фактические диктаторы Германии фельдмаршал Гинденбург и генерал Людендорф, а в рейхстаге — блок консервативных партий и национал-либеральной партии.

Вторая фракция, представлявшая более дальновидные круги немецкой буржуазии, считала необходимым лавирование как во внешней, так и во внутренней политике. Ее представители искали путей, которые позволили бы Германии, сохранив захваченные трофеи, благополучно перейти от империалистической войны к империалистическому миру. В этом повороте они видели единственную возможность избежать военного краха и угрозы революции.

«Объективные условия, вынуждающие прекращение войны, дополняются таким образом воздействием классового инстинкта и классового расчета обожравшейся военными прибылями буржуазии», — так оценивал подобные настроения среди правящих классов воюющих держав В. И. Ленин[11].

Появление и укрепление фракции сторонников поворота к империалистическому миру ознаменовалось образованием в рейхстаге парламентского блока партий центра, прогрессистов и шейдемановской социал-демократии, и принятием в рейхстаге так называемой мирной резолюции (июль 1917 года).

Но, кроме этих двух основных фракций, существовала еще одна группа, которая делала ставку на «благополучный» выход из проигранной войны путем отказа от принципа единства Германии. Сначала эта группа была сравнительно немногочисленной. В нее входили главным образом баварские аристократы и кулаки, упорно цеплявшиеся за фикцию независимости Баварского королевства. Влияние этой группы постепенно увеличивалось. Шли месяцы, а положение Германии не улучшалось.

Мирное зондирование не дало результатов. Военный перевес Антанты стал очевидным и для непосвященных. Великая Октябрьская социалистическая революция в России еще больше форсировала революционизацию войск восточного фронта.

Первая в мире социалистическая революция оказала решающее влияние и на германский тыл, показав немецким рабочим единственно правильный выход из мировой войны. Брестский мир в конечном счете не дал германским империалистам желанных результатов. Он разоблачил перед всем миром, и в первую очередь перед самим немецким народом, лживость германских миролюбивых заявлений. Солдаты, переброшенные с восточного фронта на западный, перенесли туда «микробы революционной заразы».

В Германии встал вопрос о революции.

В этих условиях во влиятельных буржуазных кругах Западной Германии, в частности в Баварии и Рейнской области, начал приобретать популярность проект, предусматривавший в случае революции и поражения Германии создание федерации западногерманских земель и объединение этой федерации с Австро-Венгрией и Польшей. Это новое государственное объединение должно было стать консервативно-католическим барьером против наступающей с Востока революции и в то же время быть приемлемым для победительницы — Антанты. Осуществление этого проекта, по мнению его авторов, помогло бы западногерманским землям избежать неприятных последствий поражения, обеспечило бы консолидацию самых отсталых, реакционных районов Центральной Европы и изолировало бы самые «опасные» по своему революционному духу районы Германии (Берлин, Саксонию, портовые города Севера).

Этот проект смыкался с планом создания так называемой дунайской федерации, выдвигавшимся близкими к Ватикану кругами.

Так, в статье, называвшейся «Старая, новая и будущая империя», говорилось о необходимости создать после войны центральноевропейскую федерацию, которая должна будет объединить Германию, Австро-Венгрию и вновь созданное королевство Польшу в рамках государственного союза, в котором главную роль будут играть его католические части — Австрия, Польша и Бавария.

Пропагандируя эту идею, автор статьи подчеркивал, что «принцип национальности — опасный принцип, созданный атеистическим духом современности, и что мнение, согласно которому оправданным и желательным является образование государств только на национальной основе…. представляет собой заблуждение»