— И стать единственными наследниками человечества, да? Но Земля справилась с г’хоти и без вас.
— Да, это так… Нельзя сказать, что иерархи этому сильно обрадовались. Впрочем, к тому времени в епископате была большая замятня и нам было просто не до помощи Земле. Да и вообще не до вмешательства в галактическую политику, если честно… Но как бы то ни было, по техническому развитию мы все равно опережаем любую человеческую державу…
Габриэль потер лоб. Да, теперь становилось понятно, почему «седой» столь много говорил об отсталости местных технологий.
— Ну, хорошо, жили вы у себя там, совершенствовались в науках и технологиях — хотя, по-моему, сочетание «церковь и наука» — это нечто из области фантастики, если не бреда, — сказал Габриэль. — Ну, а зачем вы сюда прилетели? Решили выйти из подполья? Триумфально вернуться в большой мир?
— Нет, — покачал головой Матиас. — Насколько мне известно, епископат пока не собирается заявлять о существовании Церкви.
— Так как же вы попали сюда?
— Мы сбежали, — просто сказал Матиас.
— Сбежали? Зачем?
— Зачем… — Матиас сверкнул глазами. — Да чтобы пожить по-человечески, вот зачем! Вам не понять, что такое — всю жизнь провести в молитвах и аскезе, смиряя плоть, зная, что есть и другой мир, в котором возможно все, в котором люди могут делать все, что им захочется…
— Где это такой мир, интересно было бы знать, — усмехнулся Марун.
Матиас скривился.
— Издеваетесь, да? Конечно, вы можете говорить мне про ограничения, которые существуют в любом человеческом обществе; про то, что свобода одного человека простирается до границ свободы другого… Не нужно. Вам не понять, что значит быть отсеянным на приеме в Семинарию Наук и Технологий — лишиться единственной возможности вырваться из постылого круга «вечного смирения», и знать, что теперь вся твоя жизнь будет ограничиваться крохотной кельей, скромной едой, а единственное, чего в ней будет много — это молитв и тяжелой работы. К счастью, мне удалось поступить в Семинарию. А потом меня подключили к проекту «Лазарь»…
— Что за проект «Лазарь»? — нахмурился Габриэль.
— А разве из названия не ясно? Церковь работала над вопросом воскрешения человека. Проект поначалу пользовался поддержкой большинства иерархов — как бы они ни верили в Него, встречаться с Создателем, если появилась возможность продлить свои дни в земной юдоли, никто не стремился. Мы — те, кто работал над проектом — получили самые лучшие условия: проживание, питание, доступ к информации и развлечениям… Но рано или поздно это должно было кончиться, к тому же проект постепенно стал терять поддержку все большего количества иерархов. Но я уже не мог вернуться к прежней жизни! Да и чего мне оставалось ждать? Пока иерархи решат, что проект «Лазарь» должен быть забыт навсегда, как черная страница в деятельности Церкви? А у нас в таком случае разговор короткий: все сведения уничтожаются… вместе с их носителями, — продолжал брат Матиас. — Понимаете, о чем я?
— И вы сбежали?
— Да, сбежали. Знали бы вы, какое это счастье: увидеть других людей — таких, которые не поучают тебя постоянно и не заставляют тебя каждые пять минут замаливать грехи. Да что там говорить-то… Просто гулять по станции ночь напролет, а не запираться в келье после вечерней молитвы — это уже счастье!
— А мальчик-то вам зачем?
— Мальчик? Послушник Марк? — Матиас странно улыбнулся. — Понимаете, нам нужны были деньги. Но денег у нас не было. Зато у нас есть Марк. Это — наше сокровище, пропуск в свободный мир. Он — единственный такой. Он — Чудо, понимаете? Мальчик — результат того самого проекта «Лазарь». Он может воскрешать людей. Впрочем, думаю, вам это уже известно — ведь наверняка именно поэтому вы нас отыскали.
— Да, я догадался. Но вот что мне непонятно — зачем вам нужен был еще один ребенок? Сын Аманды Боннэ, которого вы потребовали привезти, когда договаривались с Джанфранко о моем… моем возвращении? Почему вам нужен был именно ребенок, а не взрослый?
— У Марка есть один… скажем так, недостаток. Из-за этого недостатка проект и оказался под угрозой — многим иерархам стало казаться, будто цена воскрешения слишком высока. Я сказал, что Марк может воскрешать людей — но это не совсем так. На самом деле он «переливает» жизнь из одного человека в другого. А забрать жизнь ребенка проще — он не способен сопротивляться, в отличие от взрослого человека…
Кровь бросилась Габриэлю в лицо.
— Проще? — страшным срывающимся шепотом сказал он. — Убить ребенка ради сраных денег — проще?
— Габриэль, спокойнее, — Стефания удержала его. — Он нам еще не все рассказал.
— В общем, мы узнали о том, что у вашей Семьи — ну, у Фини, в смысле — возникли проблемы весьма специфического свойства, — продолжал Матиас, отодвинувшись, насколько это было возможно, от Габриэля — видно, вспышка гнева Маруна его перепугала. — Собственно, на нечто подобное мы и рассчитывали — помочь с воскрешением родственника богатым людям, которые не будут афишировать случившееся. Потому и прибыли в Нейтральную Зону — контроль здесь поставлен очень слабо, в отличие от настоящих звездных держав, а денег крутится ненамного меньше…
