Вернуться в сказку - [204]

Женщина садится рядом, пытается что-то сказать, но слова будто застревают в её горле. Она постоянно боится, что кто-то увидит эту сцену и расскажет её мужу. Он никогда не любил, когда кто-то начинает плакать. И он относится к Мари хуже, чем к Аннэт или Джорджу. Почему, она не понимает. Мари самый тихий ребёнок в их семье, самый послушный, ребёнок, о котором можно было только мечтать, но Дэвид почему-то не любит её.

Не любит он и Джорджа. Но мальчик сам не раз показывал, что ему не нужен никто, возможно, это было всего лишь глупостью, вздорным характером маленького ребёнка, но Элис боялась даже подойти к нему. Сын был для неё почти чужим. Ей самой было стыдно за это.

— Почему она плачет? — слышит женщина строгий голос Джорджа. — И почему я не знал, что вы ушли?

Элис вздрагивает от неожиданности и оборачивается. Но сына рядом с ней нет. Джордж дома, рядом с отцом и Аннэт. Почему же ей показалось, на одну минуту показалось, что сын стоит рядом с ней? Мари удивлённо замирает, когда мать оборачивается. Она, кажется, тоже слышала голос Джорджа.

— Его нет… — испуганно спрашивает женщина. — Почему я слышала его голос?

Мари дрожит от страха, хватает мать за руку, испуганно смотрит на неё. А Элис не понимает, что происходит, она сама начинает рыдать. Силы покидают её, она оседает на землю.

Дочь стоит рядом с ней и тоже плачет. Плачет от ужаса, переполняющего сейчас её душу. Она не понимает. И от этого становится только страшнее. Во много раз страшнее. Стоять рядом с рыдающей матерью, что сейчас ничего не соображает от страха — самый жуткий кошмар для ребёнка. Мари не знает, что ей делать…

Каждую секунду какой-то человек падает, какой-то — поднимается с колен, встаёт, пытается достичь того, что он имел до падения, а может быть, даже больше того, что у него было. Каждую секунду, подумать только — секунду, люди пытаются затоптать, задавить того, кто упал. Мир жесток, алчен, безумен. Не следует быть наивным на этот счёт. Пожалуй, не стоит. Каждую секунду следует думать об опасности, которая грозит любому человеку, каждую секунду следует думать о смерти, которая следует за каждым по пятам…

И магический мир — не исключение. Назвать его волшебным у Марии не поворачивается язык, она ни за что не назовёт этот мир волшебным теперь. Ей было скучно тогда, и она смогла увидеть, чем именно и как живёт этот проклятый мир. Девушка ни за что не согласилась бы попасть сюда снова, будь она на Земле, но теперь она и ни за что не согласилась бы отправиться на Землю. Этот мир был странным, чужим, непонятным, но знакомым. Кое-что в некоторых сериалах, книгах и комиксах всё же оказалось почти правдой, но Мария, к её сожалению, ещё не совсем понимала, где находится грань между вымыслом и реальностью. Наверное, так чувствовал себя и Седрик, когда попал на Землю. Но он был там совсем недолго, понять, чем на самом деле является эта планета, он бы просто не успел.

Хоффман чувствует себя слишком неважно. После того дня, когда Мария и Мердоф нашли его в том старом доме, он ещё не говорил ни слова, правда, что-то записывал в свою записную книжку, что-то рисовал. Мария вынуждена сидеть рядом с ним эти несколько дней. Пожалуй, это нужно воспринимать как простую благодарность этому человеку. Мисс Фарелл осторожно садится на диван, что находится в кабинете графа, с любопытством, присущим ей, рассматривает вещи, стоящие в шкафу, натыкается взглядом на фотографию какой-то семьи. Мужчина, на которого граф очень похож, хрупкая болезненная женщина, трое детей: две девочки и мальчик. Женщина на фотографии отчего-то особенно приковывает к себе взгляд. По её позе, по выражению её лица, по общему облику Мария видит, что женщина эта кажется тяжело больной.

Хоффман жестом просит бывшую принцессу принести ему эту фотографию, что Мария тотчас и делает. Ей не хочется лишний раз тревожить этого человека. В конце концов, он спасал её минимум дважды — от тех выживших из ума революционеров и от Мердофа. С последним она, правда, уже подружилась, но тогда этот парень мог её убить, был готов к этому. Мужчина смотрит на изображённую на ней семью, вздыхает, проводит пальцем по изображению и отбрасывает фотографию в сторону.

Мария от неожиданности вздрагивает и удивлённо смотрит на пол, где очутился снимок; почему-то она чувствует, что понимает, почему именно Георг Хоффман так поступил, она сама бы отбросила в сторону фотографию, где были бы изображены мама и Роза. И не только потому, что ей было бы больно об этом вспоминать. Ещё и потому, что ей бы совсем не хотелось лишний раз ворошить прошлое.

— Это Вы и Ваша семья, да? — спрашивает девушка тихо. — Вы похожи на того мужчину, что стоит посередине.

Граф кивает. Он медленно, не спеша, будто бы специально растягивая этот процесс, поднимается с кресла, где сидел, откладывает книгу, подходит почти вплотную к Марии. Девушка делает шаг назад, наталкивается спиной на шкаф. Если быть честной, ей в тот момент хочется чем-то ударить этого человека, оттолкнуть. Хоффман, увидев это, останавливается.

Он стоит неподвижно какое-то время напротив Марии. Эти несколько секунд, может быть, даже минут, кажется, длятся очень долго, бывшая принцесса уже готова схватить вазу, что стоит в шкафу у графа Георга Хоффмана.