Верховные боги индоевропейцев - [80]
щей и грамматист Панини, утверждая, что парокситон drya од-
новременно значит svamin 'хозяин' и vaisya 'человек, принадле-
жащий к последнему из трех классов ариев'.
Вот, например, текст из ритуального трактата Lätyuyana SS,
4,3, 5—6 (Тиме, § 89): daksinena märjäliyam aryo 'ntarvedi daksinämukhas
tisthed bahirvedi südra udannukhah, aryäbkäve yah
kas cäryo varnah. «К югу от огня Marjäliya пусть арий находит-
ся внутри священного участка лицом к югу, а шудра — вне свя-
щенного участка, лицом к северу; в отсутствие ария [его мо-
жет заменить] любой „ön/o varnahлюбой класс ариев». Как
говорит Тиме, не стоит терять времени для установления того,
что агуа и йгуа имеют здесь разное значение: это очевидно.
Вот, с другой стороны, перечень из Ваджасанейи-самхиты,
26, 2, образованный к тому же сведением стихов из разных и
удаленных друг от друга мест Атхарваведы (два первых—19,
32, 8, третий — 6, 43, 1), где, конечно, как думает Тиме, пра-
вильно ca-aryäya, а не ca-äryaya (§ 91):
brahmarä janyäbhyäm
sädräya cäryäya са
sväya cäranäya ca.
брахману и кшатрию, шудре и арию, своему собственному и чужому.
Представляется, что и в этом и в аналогичных текстах
агуа, оставаясь в оппозиции к шудре, кроме того, отличает лю-
дей двух первых классов — брахмана и воина.
Тиме надеется снять все трудности указанием, что vaisyay
член класса скотоводов-земледельцев, привязанный по опреде-
лению к земле и к земному богатству, в максимальной степе-
ни является хозяином дома, т. е. типовым «принимателем гос-
тей»; переход от aryd 'гостеприимец, хозяин дома' к drya 'че-
ловек третьего класса' предельно прост. И тем не менее оппо-
1202 Приложения
зиция südrä-ärya в упомянутых текстах есть оппозиция не со-
циального класса, а личного характера, оппозиция Knecht и
Herr, слуги и хозяина (разница акцента может объясняться
чрезмерной генерализацией акцента в «äryal» зват. п. от aryä;
ср. эволюцию франц. «топ sieur\» к «ип monsieur»).
С этого момента Тиме идет по широкой дороге: он допу-
скает (гл. IV), что бог Арьяман — бог гостеприимства, и это,
как он думает, хорошо объясняет его роль. Но тогда он вы-
нужден свести к минимуму матримониальную функцию Арья-
мана: Арьяман первоначально занимается браком лишь постоль-
ку, поскольку сам акт брака содержит в себе элемент визита,
гостеприимства, учтивого обмена обещаниями и поскольку,
вступая в брак, человек основывает домашний очаг, условие и
главное выражение гостеприимства.
Наконец (гл. V), переходя к имени ариев, dry а, в свою оче-
редь являющемуся производным от ärya, т. е. вторым производ-
ным от ari, Тиме понимает его этимологически как «zu den
агуа, zu den Gastlichen gehörig», откуда «wirtlich»; это обра-
щенное и дополнительное значение ärya — «gastlich». Почему
же «арии» так себя именовали? Чтобы отличаться от варваров:
«Именем die Wirtlichen (,,хозяева") называли себя те, кто среди
чужих им по языку и религии народов с гордостью осознавал
свое праведное благочестие и благородный образ мыслей и как
характерный признак человечности в противовес варварской
грубости своих соседей ощущал стремление предоставить без-
защитным помощь и кров» (с. 145). Небольшую дополнитель-
ную проблему ставит имя, которое давали себе ближайшие
родственники ведийских индийцев — иранцы: если др.-перс.
A R Υ может читаться и äriya и ariya, то авест. airya основано
на *агуа\ Тиме вынужден, таким образом, допустить, что, в
то время как индийцы называли себя в национальном плане
«die Wirtlichen» (ärya), иранцы придерживались первого наиме-
нования— «die Gastlichen» (агуа).
В главе VI на основании предыдущего материала Тиме на-
мечает ведийский образ «чужого»; затем, впервые переступая
за пределы индо-иранской области индоевропейского мира, он
предлагает выводить из санскр. ari- начальный элемент грече-
ских прилагательных типа arisphales (гомеровский эпитет до-
роги со значением 'tückisch für den Fremdling') и erikudes
(означающий буквально 'die Rühmung des Fremdlings besitzend').
II
Этот анализ продвигает вперед ведийскую экзегезу столь же
непреложно, сколь и существенно; благодаря ему оказываются
проясненными многочисленные пассажи в гимнах. Но полностью
Приложение III 177
ли удовлетворительна новая интерпретация ari? Нельзя ли, не
меняя общего направления, улучшить ее? Вот трудности или,
вернее, единственная, но многосторонняя и значительная труд-
ность, которая, по-видимому, существует.
1. Один из пунктов, на которых Тиме обоснованно настаи-
вает, затрагивая слово Агуа (с. 145 и сл.), следующий: как и
многие общества, ведийские индийцы присваивали себе исклю-
чительное право на благосклонное содействие своих богов;
вследствие этого они стремились сохранить монополию на ус-
пешность молитв и обрядов, и это чувство придавало им гор-
дость, уверенность, что обильно представлено в поэзии. Агуа:
определяется как 'приносящий жертвы' (ydjamäna, gV 1,130,8;
156,5), как тот, 'кто выжимает или приготавливает сому' (sun-
υάί, 1,33,7; 6, 31,4; stlsvi, 6,23,2), как тот, 'кто воспевает' или
'кто восхваляет богов' (grndt, 6,31,4; stuvät, 1,33,7). И обратно,
не-арии, ddsyu, определяются как гте, кто не совершает прино-
шений' (dprnatah, 5,7,10). Бог Индра гордится тем, что «дал
Как получить магическую силу? Что сказать при встрече с привидением? Зачем выворачивать одежду наизнанку, когда уходишь в лес? И для чего нужна кровь из мизинца левой руки? Ответы на все эти вопросы вы найдете в этой книге. Узнаете, кто такие мюлинг, мара, лесная нимфа и другие существа из шведского фольклора. Чтобы стать существологом – экспертом, изучающим разных существ, – начинайте читать! С потрясающими иллюстрациями талантливого художника Рене Русенберг!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга самарских исследователей является третьей в разрабатываемой серии «Современные мифы Поволжья» и посвящена анализу роли «рассказов о необычном» в повседневной жизни крупного промышленного города, истории развития современных представлений о возможности вмешательства «иных» в ход развития человеческой цивилизации. Приводится анализ результатов поиска и изучения таких мифогенных объектов, как «камень Аусина», «Кругловушка», «наследия» Дома О’Рук и Комненов, а так же ряд разрозненных городских историй о необычном. В книге приведены «забытые имена» различных исторических деятелей, принимавших участие в исследовании различных тайн Земли и Истории. Составной частью включен фрагменты исследований А.
«Байкала-озера сказки» — двухтомное издание, оформленное известными советскими художниками братьями Трауготами.В каждой книге — три раздела.В первом разделе первого тома, который называется «Волшебные сны Подлеморья», помещены сказки о Байкале.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.