Верховные боги индоевропейцев - [80]

щей и грамматист Панини, утверждая, что парокситон drya од-

новременно значит svamin 'хозяин' и vaisya 'человек, принадле-

жащий к последнему из трех классов ариев'.

Вот, например, текст из ритуального трактата Lätyuyana SS,

4,3, 5—6 (Тиме, § 89): daksinena märjäliyam aryo 'ntarvedi daksinämukhas

tisthed bahirvedi südra udannukhah, aryäbkäve yah

kas cäryo varnah. «К югу от огня Marjäliya пусть арий находит-

ся внутри священного участка лицом к югу, а шудра — вне свя-

щенного участка, лицом к северу; в отсутствие ария [его мо-

жет заменить] любой „ön/o varnahлюбой класс ариев». Как

говорит Тиме, не стоит терять времени для установления того,

что агуа и йгуа имеют здесь разное значение: это очевидно.

Вот, с другой стороны, перечень из Ваджасанейи-самхиты,

26, 2, образованный к тому же сведением стихов из разных и

удаленных друг от друга мест Атхарваведы (два первых—19,

32, 8, третий — 6, 43, 1), где, конечно, как думает Тиме, пра-

вильно ca-aryäya, а не ca-äryaya (§ 91):

brahmarä janyäbhyäm

sädräya cäryäya са

sväya cäranäya ca.

брахману и кшатрию, шудре и арию, своему собственному и чужому.

Представляется, что и в этом и в аналогичных текстах

агуа, оставаясь в оппозиции к шудре, кроме того, отличает лю-

дей двух первых классов — брахмана и воина.

Тиме надеется снять все трудности указанием, что vaisyay

член класса скотоводов-земледельцев, привязанный по опреде-

лению к земле и к земному богатству, в максимальной степе-

ни является хозяином дома, т. е. типовым «принимателем гос-

тей»; переход от aryd 'гостеприимец, хозяин дома' к drya 'че-

ловек третьего класса' предельно прост. И тем не менее оппо-

1202 Приложения

зиция südrä-ärya в упомянутых текстах есть оппозиция не со-

циального класса, а личного характера, оппозиция Knecht и

Herr, слуги и хозяина (разница акцента может объясняться

чрезмерной генерализацией акцента в «äryal» зват. п. от aryä;

ср. эволюцию франц. «топ sieur\» к «ип monsieur»).

С этого момента Тиме идет по широкой дороге: он допу-

скает (гл. IV), что бог Арьяман — бог гостеприимства, и это,

как он думает, хорошо объясняет его роль. Но тогда он вы-

нужден свести к минимуму матримониальную функцию Арья-

мана: Арьяман первоначально занимается браком лишь постоль-

ку, поскольку сам акт брака содержит в себе элемент визита,

гостеприимства, учтивого обмена обещаниями и поскольку,

вступая в брак, человек основывает домашний очаг, условие и

главное выражение гостеприимства.

Наконец (гл. V), переходя к имени ариев, dry а, в свою оче-

редь являющемуся производным от ärya, т. е. вторым производ-

ным от ari, Тиме понимает его этимологически как «zu den

агуа, zu den Gastlichen gehörig», откуда «wirtlich»; это обра-

щенное и дополнительное значение ärya — «gastlich». Почему

же «арии» так себя именовали? Чтобы отличаться от варваров:

«Именем die Wirtlichen (,,хозяева") называли себя те, кто среди

чужих им по языку и религии народов с гордостью осознавал

свое праведное благочестие и благородный образ мыслей и как

характерный признак человечности в противовес варварской

грубости своих соседей ощущал стремление предоставить без-

защитным помощь и кров» (с. 145). Небольшую дополнитель-

ную проблему ставит имя, которое давали себе ближайшие

родственники ведийских индийцев — иранцы: если др.-перс.

A R Υ может читаться и äriya и ariya, то авест. airya основано

на *агуа\ Тиме вынужден, таким образом, допустить, что, в

то время как индийцы называли себя в национальном плане

«die Wirtlichen» (ärya), иранцы придерживались первого наиме-

нования— «die Gastlichen» (агуа).

В главе VI на основании предыдущего материала Тиме на-

мечает ведийский образ «чужого»; затем, впервые переступая

за пределы индо-иранской области индоевропейского мира, он

предлагает выводить из санскр. ari- начальный элемент грече-

ских прилагательных типа arisphales (гомеровский эпитет до-

роги со значением 'tückisch für den Fremdling') и erikudes

(означающий буквально 'die Rühmung des Fremdlings besitzend').

II

Этот анализ продвигает вперед ведийскую экзегезу столь же

непреложно, сколь и существенно; благодаря ему оказываются

проясненными многочисленные пассажи в гимнах. Но полностью

Приложение III 177

ли удовлетворительна новая интерпретация ari? Нельзя ли, не

меняя общего направления, улучшить ее? Вот трудности или,

вернее, единственная, но многосторонняя и значительная труд-

ность, которая, по-видимому, существует.

1. Один из пунктов, на которых Тиме обоснованно настаи-

вает, затрагивая слово Агуа (с. 145 и сл.), следующий: как и

многие общества, ведийские индийцы присваивали себе исклю-

чительное право на благосклонное содействие своих богов;

вследствие этого они стремились сохранить монополию на ус-

пешность молитв и обрядов, и это чувство придавало им гор-

дость, уверенность, что обильно представлено в поэзии. Агуа:

определяется как 'приносящий жертвы' (ydjamäna, gV 1,130,8;

156,5), как тот, 'кто выжимает или приготавливает сому' (sun-

υάί, 1,33,7; 6, 31,4; stlsvi, 6,23,2), как тот, 'кто воспевает' или

'кто восхваляет богов' (grndt, 6,31,4; stuvät, 1,33,7). И обратно,

не-арии, ddsyu, определяются как гте, кто не совершает прино-

шений' (dprnatah, 5,7,10). Бог Индра гордится тем, что «дал