Вера Алексеевна в академии боевой магии - [5]

— Уважаемые, — встряхивая рукой в надежде добыть из себя хоть несколько льдинок, протянула Верена, — но почему я?

— Только дурочку-то из себя строить не надо! — фыркнул тот, что стоял ближе всего к Верене. — Почему ты, почему ты… Остроухие нынче в моде!

Он протянул руку — этого теперь было достаточно, чтобы прикоснуться, — и дёрнул Верену за рукав зелёного платья.

По логике, то должно было расползтись по швам, обнажая её, скорее всего, красивую грудь, и в тот же момент невесть откуда следовало б появиться благородному рыцарю, впечатлиться полуобнажённой красоткой, расшвырять в стороны наглых разбойников и броситься к ногам прекрасной девы. А дева в это время лежит, распластавшись на траве, без чувств…

Платье не поддалось. Никакая грудь — ни красивая, ни страшная, ни даже напрочь отсутствующая, — не показалась. Зато за спиной разбойников совершенно не по-рыцарски кашлянул. Верена осторожно выглянула из-за плеча и облегчённо вздохнула.

Кем бы ни был этот мужчина, он был один и с симпатичным таким огненным шаром, подпрыгивающим на раскрытой ладони. Оказаться в плену одного — всяко лучше, чем четверых. Тем более, не такой уж и страшный…

Но падать без чувств Верена всё-таки не стала. Она предпочитала чётко определиться, кто друг, а кто враг, и потом уже, если понадобится, притворяться слабой трепетной ланью.

— Очевидно, эти четыре гражданина жаждут продлить себе жизнь, — язвительно протянул незнакомец, — за счёт очаровательной полукровки. И именно сию мысль пытаются донести. Но для начала им придётся всё-таки пообщаться со мной, — он подбросил огненный шар на раскрытой ладони. — Ну что, мальчики? Побеседуем? Я тоже долгожитель, если что.

Верена успела заметить только то, как шар сорвался с чужих пальцев, мысленно определила для себя победителя, а потом совершенно искренне рухнула в обморок. И девичье кокетство тут было ни при чём…

Глава вторая

…За всю свою жизнь Вера ни разу не падала в обморок. Она считала себя очень сильной женщиной, а свалиться без чувств такая точно не имеет права. Кто б её потом уважал? Вот так, сражаясь за уважение, она потеряла однажды шанс выйти замуж… И сначала вроде бы даже не жалела.

Сейчас валяться без сознания было не очень приятно. Ещё и такое приплелось! В университете она, что ли, свалилась без чувств? Что такое твёрдое под головой? Сейчас откроет глаза, а над нею стоит ректор — глаза б этого толстого гада не видели! — и рассказывает, что ей бы надо передохнуть. Если понижение в должности не помогло, значит, надо увольняться, освобождать время для того, чтобы плотно заняться собой.

Ещё и за плечо трясёт…

— Что ты делаешь? — прозвучал мелодичный мужской голос, такой мягкий и приятный, что Вера тут же подумала о враче. Разумеется, среди её коллег и студентов обладателей такого вкрадчивого тембра не было. — Это же дитя леса… Надо нежно! Позволь мне…

— Не позволю, — огрызнулся второй мужчина, обладатель пусть иного, но тоже очень приятного тембра. — Где ты лазил, когда это якобы дитя леса поймала наша святая четвёрка? А когда речка попыталась сожрать коня? Хорошо, что наш придурок изволил швырнуть в небо знак тревоги, иначе что бы мы тут достали?

— Бедняжка столько пережила…

— Заткнись, — совершенно неласково посоветовал второй.

— Но, — тут же возмутился первый, — как ты со мной разговариваешь? Между прочим, я — глава экспедиции!

На фоне прозвучало раздражённое мычание.

— Я — преподаватель! — продолжил обладатель ласкового тенора. — И это совершенное хамство…

— Мне повторить? — ядовито уточнил его спутник. — Тебе даже разбойники подсказывают, что порядочный глава экспедиции как минимум участвует в спасении, а не прячется за соседним деревом…

— Эта берёза плакала!

— Эта девушка тоже плакала бы, если б мы не поторопились! — вспылил мужчина. — Госпожа Лексен… Госпожа Лексен, вы меня слышите?

Какая Лексен?

Она открыла глаза и, узрев склонившегося над нею мужчину, поспешила зажмуриться вновь.

Во-первых, он совершенно не походил на её ректора — то есть, был молодым, подтянутым и мало походил на идиота, — а во-вторых, был обладателем бордовой радужки.

Воспоминания, укрывшиеся от неё на несколько минут, поспешили вернуться, и она вспомнила и про Верену, и про разбойников, и про своё неожиданное омоложение. Но, чтобы убедиться в том, что перед этим непонятным мужчиной валяется не женщина, мягко говоря, не юного возраста, а та самая блондинистая красотка, пришлось всё-таки открыть глаза и осмотреться.

Ничего не поменялось. Сзади всё так же шевелилась коварная река, догрызающая остатки кареты, лежать приходилось на твёрдой земле, зелёное платье отлично смотрелось на фоне зелёной травы. Было оно, правда, довольно коротким — выше колена. Конечно, за такую длину уже тем же студенткам никто не делает замечания, да и преподавательницам тоже, но, судя по тому, что его прежняя длина была аж до пят, здесь так не принято. Впрочем, ноги на поверку оказались очень красивыми, ровными и длинными, ну, и в эпиляции тоже, кажется, не нуждались. По крайней мере, их состоянием Верена — а что, не называть же такую красотку Верой, с душком прошлого?! — осталась довольна.