Венецианское ожерелье - [17]

— Ваша мать, кажется, не приезжает на этот остров?

Он кивнул:

— Все началось очень давно, еще когда они с отцом поженились. Карл был категорически против этого брака, ну и Рейчел, конечно, тоже. Дядюшка пророчил, что долго эта связь не продлится. К слову сказать, так оно и вышло. — Зак горько рассмеялся. — Отец бросил мою мать вскоре после того, как я родился. Ей пришлось биться в одиночку, чтобы поставить меня на ноги.

Под покровом ночной темноты (теперь, когда луна спряталась за облаками, стало и в самом деле темно) Андреа стояла молча, не решаясь прервать его. Откровенность Зака оказалась настолько неожиданной, что она слушала затаив дыхание. Закари Прескотт был не из тех, кто с легкостью рассказывает о себе. Его считали немногословным, сложным в общении человеком. В нью-йоркских газетах ей не раз попадались на глаза упоминания о безуспешных попытках взять у него интервью. Андреа удалось скрыть свое удивление, и она продолжала слушать о том, как мать Зака пыталась выжить без поддержки и какой-либо помощи со стороны Нэвиллов.

— Мне очень недоставало их, пока я рос, — заметил он. — Теперь уже они нуждаются в моей помощи. Вот такой интересный поворот.

Он замолчал, и Андреа осмелилась заговорить.

— Я уверена, что вы справитесь с этой проблемой, — заверила она Зака, но ему не нужна была ее поддержка.

— Вот и я так думаю, — подчеркнул он, и Андреа показалось, что она начинает понимать человека, скрывающегося под этой благородной внешностью. Человека, которого нужда вывела за руку к успеху, как кого-то ведет любовь. Она представила эту длинную, полную борьбы дорогу к могуществу и власти и поразилась: сколько же ему пришлось вынести, что он настолько привык подавлять свои эмоции, ведь даже сейчас, разговаривая с ней, он не снимает своей брони. Андреа не смогла бы с уверенностью сказать, полностью ли он раскрылся перед ней.

Ветер внезапно успокоился, и ночь стала пронзительно-тихой. Со стороны дома не доносилось ни звука, и Андреа подумала, что там, наверное, все уже легли спать. Или, может быть, Дориан и Рейчел все еще сидят в безмолвной ночной тьме друг напротив друга. Но Зак был рядом с ней, так близко, что все остальное растворилось в этой близости: и застывшая ночь, и серебристая луна, и дурманящая смесь ароматов цветущего сада, даже Дориан и Рейчел, где бы они ни находились. Андреа чувствовала лишь то, что они вместе. Казалось, этой ночью они одни на целом свете.

— Все эти разговоры о делах не так уж интересны, — сказал он и поставил пустой бокал из-под бренди на низкую стену, опоясывающую террасу. — Поговорим о вас, Андреа, и о вашей работе.

— Ваш дядя оставил очень беспорядочные заметки о коллекции, — ответила она, полагая, что его интересует, как продвигается составление каталога, работа, которую она делала для него и других наследников Нэвилла. Но Зак имел в виду нечто совсем иное, и об этом она пока не догадывалась.

Он приподнял бровь и небрежно поинтересовался:

— Есть ли там что-нибудь, достойное внимания?

— Я не смогу сказать точно, пока не съезжу в банк и не начну сверять содержимое сейфа со списком.

Зак прищурился и пристально посмотрел на нее с высоты своего роста. Такой ответ его явно не устраивал.

— Мне, видимо, ничего другого не остается, как во всем положиться на вас, — сказал он.

Андреа никак на это не отреагировала, зачарованно всматриваясь в его лицо.

— Вы так разглядываете меня, Андреа, словно я принадлежу к какой-то неизвестной породе людей. А ведь вы теперь меня знаете. Я только что поделился с вами историей моей жизни. — Это прозвучало несколько насмешливо: оба они прекрасно понимали, что многое, очень многое из того, что формировало его характер, осталось за кадром.

— Не пора ли вернуться к тому вопросу, который я вам уже задавал? Вы еще так аккуратно обошли его что тогда, у меня в офисе, что теперь, в разговорах с моими родственниками. Расскажите мне о себе, Андреа, о своем прошлом.

Зак поднял руку и слегка дотронулся кончиками пальцев до щеки Андреа, в точности как в тот день, когда они впервые встретились. Тогда это прикосновение удивило и взволновало ее. Сейчас все было иначе. Она с радостью встретила его: она его ждала. Андреа не смогла сдержать дрожь, горячей волной захлестнувшую ее тело. Он почувствовал этот легкий трепет под пальцами, мягко обводящими линии ее щеки, подбородка. Но этого нежного, трепетного прикосновения было уже мало. Ей было нужно большее. Ей хотелось приникнуть к его губам. Медленно, словно во сне, она запрокинула голову, и ее губы приоткрылись, ожидая поцелуя.

— А, вот ты где, Зак. А я-то думала, что могло тебя задержать?

В голосе Дориан звучало искреннее недоумение, в нем не было и тени угрозы, но Андреа уже имела возможность убедиться не далее как этим вечером, что Дориан мастерски умеет скрывать свои истинные чувства.

Вряд ли Дориан специально подгадывала момент, чтобы сконфузить ее, но Андреа в смущении отпрянула от Зака. Ее лицо горело. Зак молча стоял на месте, когда она прошмыгнула мимо, путано и едва внятно бормоча какие-то оправдания, что-то о том, что уже поздно, она утомилась и ей необходимо лечь в постель.