Великодушный деспот - [2]

Незнакомец снова посмотрел на Пегаса.

— По-моему, идея превосходная. — Но не двинулся с места.

— Тогда что же?..

— Простите, — вежливо сказал он, — но мне не хочется вот так уезжать от вас. Мне показалось, что у вас неприятности.

Значит, он заметил, что она плакала. Полина резко ответила:

— Вас это не касается, но в деревне, не успеете вы пробыть у нас и пяти минут, вам все равно любой расскажет, что у меня недавно умер отец, что я потеряла свой дом, и все, что у нас было, пойдет с молотка, в том числе и он… — Девушка положила руку на шею Пегаса, ее голос дрогнул. — Его тоже продадут с аукциона через пару недель. В деревне повсюду вывешены объявления о распродаже — и на гараже Бартона тоже.

— Да, похоже, вам не повезло. — В голосе незнакомца звучало искреннее сочувствие.

— Это не ваша трагедия, — горько сказала Полина. — А теперь, пожалуйста, поскольку я удовлетворила ваше любопытство, не могли бы вы уехать, чтобы нам спокойно пойти домой… — Снова голос ее задрожал, девушка вспомнила, что скоро у нее не будет и дома, — ни у кого из них. Но незнакомец по-прежнему стоял на месте.

— Я хотел бы побольше узнать об этой распродаже, — заговорил он.

— Все подробности можете, узнать у агента, — ответила Полина.

— А что, действительно, — сказал он. Собственно, все подробности уже выяснены. Следующие несколько мгновений он, казалось, о чем-то размышлял.

Полина с нарастающим любопытством терпеливо ждала. От лугов поднимался белесый туман, слева внизу журчала речушка, ночь полнилась летними ароматами, запахом роз, жимолости и вереска, было очень тихо, даже с шоссе не доносилось ни звука. Над ними уже начали сиять редкие звезды, а далеко на западе, там, где зашло солнце, все еще слабо алело зарево, и только огни подфарников машины казались странными и неуместными. Вдруг с деревьев над изгородью громко ухнула сова. Пегас принял это за сигнал к началу бунта, натянул недоуздок и начал приплясывать. Он хотел в свое стойло, к яслям с сеном. Незнакомец поспешно отпрянул.

— Да, пожалуй, пора, — сказал он и сел в машину.

Полина почувствовала смутное разочарование. Она сама не знала, чего ожидала; ведь ее беда, говорила она себе, ничего не значит для этого незнакомца; но девушка была так молода, так верила в то, что случится чудо и в последний момент они будут спасены. Возвращение из Америки богатого, забытого родственника, как всегда бывает в популярных романах, и эта внезапная встреча, оказавшаяся всего лишь случайным эпизодом на дороге, смешались в ее голове с неясными надеждами. Машина медленно поехала назад по аллее и остановилась у ворот, служивших боковым входом во двор «Трех Печек», куда и вела своего коня Полина. Даже там развернуть машину оказалось сложным маневром. Когда наконец это удалось, водитель заглушил мотор, и девушка подошла к машине.

— Теперь можете пройти.

— Нет, спасибо, мы уже пришли.

Пегас, видя, что ужин и ночлег уже близко, так танцевал, что Полина с трудом удерживала его, пока отпирала ворота.

— Спокойной ночи! — крикнула она, закрывая их за собой.

«Три Печки» представляли собой длинный низкий дом из полинявшего от времени кирпича. Он смотрел окнами на юг, вдоль фронтона шла застекленная веранда, увитая диким виноградом; все три передние комнаты имели выход на веранду через большие, до пола, французские окна. Подъездная дорожка закруглялась у дома подковой, и двое ворот у каждого ее конца выводили на главную дорогу. Внутри, в закруглении, зеленела лужайка с плакучей ивой в центре. Справа от дома тянулся огороженный стеной сад, а слева мощеная дорожка вела к конюшням. За домом начинался пологий склон холма, на котором террасами были устроены розарий, над ним — теннисные корты, а еще выше — загоны для лошадей. Пока еще цветов и фруктов было вдоволь, но все уже постепенно приходило в запустение и упадок, сад зарастал: в последние годы Джон Геральд уже не мог позволить себе держать садовника, при том что ни он сам, ни его дети не имели ни склонности, ни охоты к садоводству.

Покончив с помощью брата с домашними хлопотами, Полина умылась и пошла в гостиную, где собралась вся семья: кроме французского окна, выходившего на веранду, из комнаты был еще выход, украшенный аркой, — к входной двери, лестнице наверх и к маленькой комнатке на первом этаже, которую они использовали как офис. Справа была еще одна дверь — в большую комнату, а из нее раздвижная дверь вела на кухню. Комната, которую тетя Марион по старой памяти до сих пор называла салоном, была большая, с низким потолком и мебелью — хоть и потертой, но некогда весьма дорогой и солидной. На камине стояла ваза с поздними розами, еще одна красовалась в центре стола, куда ее поставила Линетт, любившая цветы, и сейчас всю комнату наполняло благоухание.

Полина присела на маленький диванчик из дуба, стоявший у дальней стены. В бриджах для верховой езды и в блузке она, действительно, больше походила на мальчика, чем на молодую девушку; у нее были короткие волнистые волосы рыжеватого цвета, ярко блестевшие под солнцем, большие серые глаза, темные брови, тонкие черты лица и красиво вычерченный, упрямый рот.