Великий - [10]

"Каюсь, других Ваших книг я еще не успела прочесть…" Вы не "играли" со мной, Вы меня просто "надули"! Как же я не смог раскусить Вашего коварства раньше! Что ж, у меня есть для Вас достойный ответ, наивная Соня…

Я рассказывал Вам про человека по имени Георгий Перов; про то, как в роковой для него предновогодний вечер он оставил у меня на столе пять поэтических строк. Так вот, я не все довел до Ваших благостных ушных раковин... Знайте, еще он (Гоша) вынудил меня принять его последнюю прозаическую работу, чтобы я прочел и высказался. Эта была рукопись с повестью, на титульном листе которой под его фамилией стояло название: "Березовый полог надежды". Да, я изменил только имя автора - на свое имя, Иван Сергеевич Дальнев-Анзорский! Докажите, что я поступил неправильно? Вопреки какой логики? Относительно какого "абсолютного и недосягаемого"? То-то! Литература только выиграла, Гоша "остался при своих" (а зачем ему ТАМ что-то еще?), а читатели… Ну, об этом Вы сами знаете лучше меня. Признаюсь, теперь я прячусь от этого текста. Я НИКОГДА его не переиздавал и не намерен делать этого впредь (впрочем, мои издатели и не позволили бы этого - за такие тексты не дают "букеров" и "аполлонов григорьевых"). Вот так! Вы ошиблись адресом! Вы писали не мне и поэтому все, изреченное Вами, я отправляю к настоящему адресату - в небытие!

А свои, не полученные Вами письма… Да, я ведь не сообщил Вам самого главного: я не отправил Вам ни одного(!) своего письма (включая и это!), ограничиваясь лишь согласием на "уведомление о прочтение" Ваших. Вот она - истинная мудрость Великого! Итак, свои неотправленные письма я запру в самом глухом и заброшенном месте моего компьютера, в папке под названием "Hic jacet Nihil"[28]

Прощайте!

P.S. Язык Цицерона, Саллюстия и Овидия, как козырная карта, всегда покроет "простуженный" галло-романский прононс.

* * *

От: [e-mail]

Дата: 31 декабря

Кому: [e-mail]

Тема: Sub specie aeternitatis

Бедная Соня!

Мне искренне жаль!

Я узнал о трагедии из интернета. Удивляюсь себе: какая-то неведомая сила побудила меня "бродить" по сайтам города N., таким же бесцветно-серым, как и выщербленные камни Ваших героических стен, столь обильно опутанных паутинами истории, что солнечный свет перемен едва ли когда пробьется сюда! О, эти тени прошлого… Даже из колонок происшествий доносится посвист Соловья-разбойника или, в лучшем случае, просвечивает зазубренное лезвие топора Раскольникова… Я бродил среди этих серых занавесей, быть может, разыскивая Ваш след, остывающий, но еще не остывший и потому побуждающий к каким-то странным поступкам. Иногда молчание, как стрела Париса, разит в самое уязвимое место. Что же еще остается уязвленному, как не искать? И я нашел! (Не знаю, того ли, чего хотел? О, эти темные глубины подсознания!)

"Сантехник P., находясь в состоянии алкогольного опьянения, нанес ножевое ранения гражданке S.. Ранение оказалось несовместимым с жизнью. S. скончалась на месте, не приходя в сознание. Предположительно, убийство совершено на почве личной неприязни. Как отмечают представители следствия, P. проявил искреннее раскаяние в содеянном и требует для себя самого сурового приговора. Как выяснил наш корреспондент, 28-летняя гражданка S. работала преподавателем иностранных языков в одном из городских колледжей. В ближайшем будущем готовилась вступить в брак и, наверное, стать матерью, но рука подонка, одурманенного низкокачественной алкогольной продукцией местного пищевого комбината, оборвала ее молодую жизнь. Мы уже не однократно писали об антинародной бюджетной политике областной Администрации, с неизменным постоянством финансирующей из скудных средств области производство алкоголя. Доколе это будет продолжаться?" и т. д.

Признаюсь, у меня екнуло сердце. Еще не дочитав, я уже знал кто эти P. и S. Трагический постскриптум нашей переписки… Я, конечно же, не мог быть на Ваших похоронах, но в этом и нет необходимости - все события этого последнего акта драмы без усилий предстают пред моим внутренним взором... Снег, метель, разверстое чрево земли, дамы из учительской с замерзшими букетами, несколько любимых учеников, закаменевшее лицо Михаила Терентьевича, звенящие тройные выстрелы, подземным эхом отражающие от соснового свода… Опять снег и метель, торопливо кроющие белым свеженарытый песчаный холм. Две нежно-розовые гвоздики на снегу у самого креста могли бы быть от меня. Их задергивают занавесом из венков. Все…

Я размышлял: изменилось ли бы что-нибудь, если бы я отправил Вам свои письма? И пришел к выводу: нет! Нет! Не мы вершим и отпускаем срок! Не мы! Поэтому на нас нет и вины. Но Гоша? Как мог узнать он? Откуда это: "когда ты ляжешь в мерзлую постель…"? Моему воспаленному мозгу мнится, что будто бы тогда он называл Ваше имя? Вы теперь знаете точный ответ, но я… Как быть мне?

Впрочем, я нашел себе занятие, которое надежно отвлечет меня от "горячки" памяти. В моих мыслях - новый роман, главной частью которого станет Ваша повесть "Осень бесконечная". Наверное, я так и назову роман. (Быть может это и будет для меня - res omnis aetatis[29]) Я уже продумал форму, выстроил ряд персонажей. Вы - главный. Я даже сохраню Ваше настоящее имя; Вы будете Соней М. (Да, ведь Ваша настоящая фамилия мне доселе неизвестна?). Убежден: у меня все получится! Вы не поверите, Соня! Ваша "тонкая романтическая" струна все еще звучит во мне. И я чувствую себя слипшимся с фантиком Чупа Чупсом, который долго глядел в глаза лжи. Но теперь во время работы я смогу смотреть в Ваши глаза. Знайте же: я за все Вас простил и изрекаю sub specie aeternitatis[30]: "Absolvo te! In saecula saeculorum![31]