Игорь
Изборцев
НЕ
ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ
повести
Содержание
От автора
Тёмная
вода
Исповедую
тебе…
Не
хлебом единым
От автора
Мы не
перестаем думать и говорить о жизни, и сколь велико число племен, народов,
сколь велико число людей, столь разнообразны мнения о ней, о том, как следует
ее проводить, и каким образом завершать. Душа каждого человека, которая по
природе — суть христианка, ищет свой путь к Богу. Это неизбежно для каждого,
таков закон жизни и не важно, кем считает себя человек — атеистом, или
христианином. Другое дело, как найти верную дорогу среди множества путей и
троп? От этого зависит какова будет участь души в вечности. Для православного
христианина такой путь известен – его указал Сам Господь Иисус Христос, Который
и есть Путь, Истина и Жизнь. Пролегает этот путь через послушание Церкви, через
постоянную борьбу: с собой, с миром, с врагом нашего спасения — диаволом.
Господь милосерд и справедлив: каждый человек имеет возможность выбирать между
истиной и ложью, каждый на своем жизненном пути неоднократно призывается к
правде и истине, и блажен, если следует этим призывам. Не будет такого
человека, который, представ на суд Божий, мог бы сказать: “Господи, я не знал
правильного пути, мне никто не открыл истины”, потому что при жизни
неоднократно слышал слово истины от пастырей церкви, от близких, знакомых и
просто “случайно” встреченных людей. Слышал, но не предавал значения, слышал,
но не верил, слышал, но смеялся над услышанным…
Некогда
преподобный Иоанн, игумен Синайской горы, увидел духовным взором небошественное
восхождение христианской души на пути вечного спасения. Вначале этой небесной
лествицы — отречение от земного, а на ее вершине — Бог любви. Каждая ступень —
это новое духовное совершенство, это преодоление своего падшего естества, это
достижение меры возраста Христова… Тому, кто ищет себе спасения не миновать
этой лествицы, потому что она — единственная дорога к небу, все остальные ведут
вниз, во ад. Можно мнить, что нашел какую-то другую, можно воображать даже, что
поднимаешься и достигаешь каких-то рубежей, но все равно неизбежно будешь
спускаться вниз. Обнаружит эту ошибку лишь смерть, которая, по словам святителя
Игнатия Брянчанинова, есть великое таинство рождения человека из земной,
временной жизни в жизнь вечную…
Героев этой
книги тоже можно рассматривать относительно этой лествицы к небу. Кто-то, как,
например, Сергей из повести “Темная вода”, лишь в последний момент осознает
реальность этого пути, хотя слышит о нем прежде многократно. Он делает всего
лишь маленький шаг, едва заметный, прежде чем предает себя в руки Судии и
теперь для него все зависит от милости Божией. Алексей, герой второй повести,
продвигается чуть далее, и спасительные Таинства Церкви, к которым он успел
приобщиться, ее молитвы, делают его возможную загробную участь более
обнадеживающей… Герои третьей повести — это люди иных горизонтов. Собственно
вся их жизнь — это борьба, это служение Богу и ближнему, это победа жизни над
смертью. И, вкусив смерть, они продолжают жить, как и обещано Богом, у Которого
нет мертвых, но все живы. “Не смерть причиняет скорбь, нечистая совесть, —
говорит святитель Иоанн Златоуст. — Поэтому перестань грешить — и смерть
станет для тебя желанной”.
Герои этой
книги проходят испытание смертью, и как они его выдерживают – судить читателю…
“Христианин,
ты воин, — учит святитель Иоанн Златоуст, — и непрестанно стоишь в строю, а
воин, который боится смерти, не сделает ничего доблестного”.
ТЁмная вода
Многократно дух бросал его и в огонь
и в воду, чтобы погубить его (Мк. 9,
22).
И Господь показал ему дерево,
и он бросил его в воду,
и вода сделалась сладкою.(Исх. 15, 25).
— А из нашего
окна Площадь Красная видна. А из вашего окошка только улица немножко... А из
твоего, Сережа, окошка что видно?
Сережа на
мгновение морщит маленький лобик и тут же отвечает:
— Из нашего
видно цирку...
Сереже три
года, и он в гостях у родственников в Ленинграде. Его собеседники немного
постарше. Двоюродный брат Денис, солидный карапуз пяти лет, хмурится и
безапелляционно заявляет:
— А вот и
врешь, нет в вашем Пскове никакого цирка, и трамвая нет, и метро.
— Есть. Есть.
Я видел, — обижается Сережа, — это ты врешь!
— А вот я
тебе сейчас покажу, кто врет, — грозно надвигается Денис и отвешивает Сереже
звонкий подзатыльник.
— Баба! Баба!
— кричит малыш и со слезами бежит искать защиты и правды. Наконец, уткнувшись в
теплые бабулины колени, лепечет про свои великие обиды. А Денис, испугавшись
возмездия и враз растеряв всю свою пятигодовалую солидность, прячется под
кровать...
Все
разъясняется. Бабуля, поглаживая стриженый, вытянутый яйцом затылок внука, с
улыбкой подтверждает:
— Да правду
сущую Сереженька сказал, у нас из нашего нового дома из всех окон церкву
видать. Закрыта она, правда, однако все равно церква: я маленькая была, помню,
она действовала еще...
Это был
196... год — последний год Сережиного безоблачного детства. И эта поездка в
Ленинград, с зоопарком, прогулкой по Летнему саду, с вкусным мороженым на
палочке, стала для него последней. Бабуля умерла в следующем году, и вместе с
ней умерла и часть его, Сережиной, жизни (безспорно — лучшая!). В дни похорон
Сережи не было дома, — его отправили к каким-то чужим людям, — поэтому бабуля
для него как бы просто исчезла. “Уехала в деревню”, — сказал ему кто-то из
родственников. Сереже запала именно эта мысль, и еще долго он просил свозить
его к бабушке в деревню. И даже когда нетрезвый отец грубо отрезал: “Отстань, в
могиле твоя бабуся, в земле зарыта”, — Сережа не верил и, плача, просил о
прежнем.
