Великий еси Господи… Жизнь и проповедь святого Гавриила Ургебадзе, исповедника и юродивого - [23]

Какое-то время назад я бы не смог ответить на вопрос, почему отец Гавриил появился именно в это время, именно в Грузии. Но сейчас я, кажется, знаю почему. Господь в такое сложное время, когда практически все нити взаимосвязи поколений православных христиан были обрублены, послал нам отца Гавриила, который часто говорил: «Я последний монах». Мы это принимали за шутку, но сейчас в этих словах я вижу другое. Он последний монах не в том смысле, что после него больше не будет монахов, а в том смысле, что он последний монах из старого поколения, он донес до нас это дыхание старых монахов. Мне кажется, поэтому Господь его послал именно в это время и в это место.

митр. Николай

Отдельные рассказы и истории

Портрет Ленина

Отец Гавриил никогда не успокаивался. Он все время действовал, и все его дела были на грани человеческих возможностей. Он любил, радовался, сострадал или был недоволен каким-то грехом – и все это от всей души. Не переносил богохульства, фарисейства, гордыни, жестокость и был очень воинственным человеком, мог выйти один против всех. Это в конце концов проявилось в поступке, когда он вышел против Советского Союза, против советского строя, против агрессивного атеизма, который сметал все на своем пути. Он вышел прямо, выступил, встал перед этой силой и уничтожил эту силу. Это проявилось в том, что на празднике 1 мая, когда все люди были собраны на демонстрацию, шли с транспарантами, портретами, он подкрался к президиуму, за которым висело несколько больших, двенадцати метровых портретов, как это бывало в то время, и поджег портрет Ленина. И он с большой радостью и удовольствием потом рассказывал, как взрывались лампочки вокруг портрета: «Если бы вы видели как они лопались: пух-пух, пух-пух! Только ради этого стоило это сделать!» Кульминацией проявления такой его черты характера, как нетерпимость ко лжи и богохульству, стало вот это сожжение портрета. Это было настоящее исповедничество.

митр. Даниил

Было 1 Мая, большой праздник. Тогда, вы же знаете, коммунистическая партия с ума сходила, народу уйма была, полная площадь, на ней стоял памятник Ленину. А потом они поставили стену из материи с изображением Ленина. Отец Гавриил это видел, смотрел-смотрел, а потом пошел в церковь, – там одна хорошая женщина была, Тамара. «Тетя Тамара, у вас будет литр керосина?» (а тогда в церкви использовали керосин для чистки подсвечников). «Да да, есть», – говорит. Взяла бутылку, дала. «Еще спички дай». Дала спички. Отец Гавриил пошел, но я знал, что он сейчас что-то совершит. Мы с товарищами пошли за ним. И отец Гавриил прошел через народ, зашел сзади гигантского плаката, весь этот литр вылил быстренько на Ленина и зажег. Народ чуть с ума не сошел: портрет Ленина сожгли! А портрет был большой, как стена. А там руководители, трибуна стоит, все видят, что он зажег. Ах, какой шум поднялся! Он постарался убежать, но его догнали. У него еще под одеждой на груди была надета конструкция, на которой вокруг груди были прикреплены иконы: Спаситель, ангелы, архангелы, святой Георгий, Богородица. В общем, взяли отца Гавриила, побили, как живым остался – не знаю. Потом его посадили в тюрьму, потом сказали, что он сумасшедший, и поместили отца Гавриила в сумасшедший дом. Патриархом тогда был Ефрем II, хороший человек. И вот он пошел спасать отца Гавриила. А это же политическое дело, Ефрем и сам семь лет отсидел в тюрьме по политическому делу, – Берия посадил его. Так вот Патриарх пришел и сказал: «Как вам не стыдно! Что вы хотите от этого человека? Что вы живого человека до смерти доводите!» Ну, они его постеснялись, и Патриарх через некоторое время забрал отца Гавриила с собой в Патриархию. Отец Гавриил там отлеживался долгое время, потом пришел в себя и вернулся в свою часовню.

арх. Иоаким

В монастыре была монахиня, ее звали Сидония. Перед смертью ее постригли в великую схиму. Она была такой бабушкой, как рисуют в сказках, всегда вязала шерстяные носки, и мне несколько раз такие дарила. Отец Гавриил почему-то называл ее «Каплан». Мы сначала не понимали, при чем тут Каплан, а потом он сам рассказал.

В то время, когда отец Гавриил поджег портрет Ленина, эта монахиня была мирянкой и служила в церкви Кашвети на проспекте Руставели, продавала свечи. Оказывается, отец Гавриил именно у нее тогда попросил керосину, так как она чистила подсвечники и у нее всегда был керосин для их очистки от воска. После этого он стал называть ее «Каплан» в честь Фанни Каплан, которая в свое время совершила покушение на Ленина. Так он ее называл и когда она уже была монахиней.

И вот отец Гавриил взял у нее эту баночку с керосином (она, кажется, знала зачем) потом облил этим керосином портрет Ленина и поджег. Его сразу поймали. Тогда министром внутренних дел Грузии был Шеварднадзе, и он лично допросил отца Гавриила. Отец Гавриил нам рассказывал, что первое, что сказал Шеварднадзе: «Годердзи, сними крест!» А отец Гавриил отвечает: «Если ты мужчина, то иди и сам сними». Шеварнадзе не снял с него крест.

Потом отца Гавриила отвели в одно из подвальных помещений тюрьмы, где сидели опасные преступники: воры в законе, рецидивисты. И отец Гавриил рассказывал, что, когда он зашел, все встали и так выразили ему почтение. А спас его один врач, который оказался верующим человеком. Единственной причиной, по которой отца Гавриила могли после его поступка не расстрелять, был психиатрический диагноз. Проверяли отца Гавриила следующим образом. В принципе человек может скрыть то, что он нормальный. Единственное, что он никак не может подделать, – предотвратить расширение зрачков, когда причиняют очень сильную боль. Если человек натренирован, он может не кричать, не дергаться, но зрачки у него расширятся. Отцу Гавриилу прижигали пятки. Конечно, он ничего не сказал, но зрачки у него расширились. В случае некоторых психических заболеваний зрачки не расширяются, – так он рассказывал. И врач, хотя все понял, все-таки сказал, что отец Гавриил сумасшедший и этим его спас, его не расстреляли.